Виктор Николаевич его не слушал. Поглощенный собственными мыслями, вышел во двор, где уже стояла машина Бориса.
— Боря, на два слова... Я уезжаю, все оставляю на тебя.
— Когда вернетесь, Виктор Николаевич? — спросил Борис, вытаскивая из машины ящик.
— Не знаю. Через пару дней или немного позже. Как ты сегодня съездил?
— Как обычно. Привез мясо, грибы, цветную капусту. Вот, возьмите накладные.
— Хорошо, — Киреев сложил листки.
— Только у самой окружной ГАИ остановило, — отозвался Виноградов, принимая у Бориса ящик.
— Что такое? — нахмурился Киреев.
— Да так, ерунда, — отмахнулся Борис. — Грузы проверяли, всех останавливали, кто с грузом. Накладные посмотрели, и все.
— Номера не списывали?
— Нет... — неуверенно протянул Пастухов-младший. — Кирилл, они ничего не писали?
— А черт его знает... У меня и права забрали, и накладные. Прошли в «стакан». Вернулись, взяли под козырек, как водится. Все в порядке, Виктор Николаевич. Не берите в голову. Когда вы едете?
— Сейчас.
У служебного входа Киреева нагнал Леха, подсобный рабочий.
— Хозяин, слышал, уезжаете? А как же я? Моя двадцатка?
— Держи, — хмуро на ходу бросил Киреев и не глядя протянул из толстого бумажника две десятки.
Федор Преснецов уныло смотрел в сад сквозь плетенку верандных окон. Бывало, здесь, на даче Игната Игнатьевича Балакина, все колесом вертелось, когда бывали гости. Шашлычный дух скручивал слюнные железы всей округе. Вон там, на площадке меж розовых кустов, всегда ставили самовар на еловых шишках. А стол накрывали между яблонями, если что, можно и закусить терпким, сладко-кислым яблочком прямо с ветки. А теперь... Даже розы, и те не цветут... Чай будет, конечно, из чайника. Вместо шашлыка — какой-то полуфабрикат со сковородки. А как иначе? Все правильно. Теперь вся общественность забыла, что для вторжения в чужой дом требуется санкция прокурора. Так и прутся подглядеть, все ли в трезвости пребывают, нет ли чего антиобщественного, асоциального... По труду ли существует раб божий али по потребностям. И сиди теперь, перемалывай воспоминания на веранде, при запертой калитке, с одной бутылкой втроем. Хорошо еще, Балакин после всех приключений пить стал аккуратнее — сердце человеческое, оно не железное, столько натерпелся мужик, еще и сивуху на «мотор» вешать — рискованно. Внуков надо поднимать. Конечно, денег у Игната Игнатьевича и на внуков, и на правнуков хватит. А вот связи, горестно подумал Федор, связи растеряются, если с Игнатом что стрясется. А деньги нынче — это только приложение к связям, без надежных людей и верных выходов — деньги так, мертвый груз, теперь еще и опасный.