Преснецов взял бутыль «Золотого кольца», с сожалением убедился, что уровень жидкости в ней опустился ниже середины, и будто нехотя разлил по рюмкам. Балакин чиркнул по своей рюмке ногтем, мол, достаточно... Третий гость, старый знакомый Игната Игнатьевича, начальник дальневосточного порта местного значения, был уже навеселе и даже не замечал, как в его рюмке появляется новая порция. Дальневосточный гость, как понял Федор, прибыл на дачу, уже «поддав». Он что-то хотел спеть, потом хотел включить магнитофон, кончил же просмотром заумной телепередачи — на экран глазел с детским изумлением, высоко подняв брови, не в силах постичь того, что показывалось, о чем рассказывалось — впрочем, понять это было нелегко и на трезвую голову.
— Пойдем, Федя, проветриться требуется, — вдруг сказал Балакин. — Пойдем, на моей любимой скамеечке посидим. — Игнат Игнатьевич, сопя, поднялся из-за стола. Преснецов поспешно налил себе еще одну рюмку, единым глотком выпил и заторопился следом за хозяином — не зря вызывал Балакин, — на скамеечке любимой, среди глухой стены шиповника и жасмина запрятанной, Балакин обычно оговаривал самое важное, самое потаенное...
Выйдя на крылечко, Федор шумно вздохнул, подставляя лицо ветерку. Жарко было на веранде сидеть, солнце сквозь стекло немилосердно пекло, как в хорошей парилке. Спросил:
— Банька-то твоя, Игнат, еще служит?
— Служить-то служит... — уклонился от прямого ответа Балакин, но Преснецов понял: гостевых помывок не устраивается. Скромнее, ох, скромнее приходится жить! Нелегкие времена, что и говорить.
Буйный колючий кустарник так плотно обступил любимую скамью Балакина, что Преснецову казалось — вот-вот колючки вопьются в спину. Видно, пришлось Игнату и от услуг платного садовника отказаться — не из-за денег, конечно, из-за лишних разговоров. А сам забыл, как и секатор в руки брать.
— Слушай, — Балакин уселся поудобнее. — Приезжал ко мне Николаич со всей своей компанией. По-моему, зря ты меня в это дело втравил. Но сделанного не воротишь. Поэтому нужно обсудить.
— Господи, да что такое? — не понял Федор.
— Бога в черных делах не поминай, бог этого не любит. Была с ними бабенка, жена киреевского помощника. Мне тебе рассказывать не надо, навидался дамочек. Так вот, те, что к деньгам, к хорошим магазинам, дорогим портным и дефициту дорвались, особенно тщательны в своем облике. А жена Пастухова... На ней костюм был с чужого плеча. — Игнат из-под бровей значительно посмотрел на Федора. — А на ком бывают чужие наряды? Ну, не молчи, догадывайся... — Преснецов пожал плечами. — На ряженых, дорогой. Вот... Это первое, что мне не понравилось. Могу я думать, что женщина, выдающая себя за жену Пастухова, одетая в чужой импортный дефицитный костюм, — переодетая лейтенантша-милиционер? Могу. И стал я рассуждать дальше. Ты видел Бориса Пастухова?