— Так это самая правда, знаете ли, в моих интересах!.. — В глазах Людмилы сверкал гнев праведный.
Она начала говорить о негодных порядках в «Ветерке». Вячеслав Иванович лишь кивал головой. Что ж, письмо из Малаховки, безусловно, написано под влиянием темпераментных речей этой женщины. Понять ее, конечно, можно, мужа защищает, все верно.
Затем она долго повествовала о Борисе — он такой, который никогда ни в чем... И это укладывалось в схему письма из Малаховки. Ничего нового. Пастухова далее утверждала, что никогда раньше ее муж не был знаком с Балакиным! Ладно.
— Скажите, Людмила Тимофеевна, ваше материальное положение стало намного лучше после начала работы вашего мужа в кафе?
— Ну, сначала, конечно, нет. Пока долги раздавали, за квартиру вперед заплатили... А потом — да, одеваться начали. Думали, магнитофон купим...
— А вот Виноградов... Испытал на себе какое-то изменение от прилива больших доходов?
— Не знаю. Он парень очень славный. Он будто воскресать начал. Одеваться стал лучше. Даже не дороже, нет, а тщательней и чище. И так знаете... Ну, воскресает...
— Понятно, что вы хотите сказать. Виноградов ведь знавал лучшие времена. Теперь опять стал тем Виноградовым, который имел и собственное достоинство, и тягу к престижу?
— Да. И не пьет. Он ведь Леху в шею выпер!
— Леху? Кто такой Леха?
— Виноградов его бичом называл, деклассированным подонком. Вздумал у нас водкой на заднем дворе торговать. Кирилл его и выгнал.
— Когда это произошло?
— А когда... — Она заплакала.
Быков подал воды.
— Ладно, не надо, — Пастухова отодвинула стакан. — В общем, как Киреев уехал, все так и посыпалось.
«Да, именно когда тот уехал, — отметил про себя полковник и сделал пометку: «Леха-бич, выяснить, допросить». — А не уехал ли Киреев в эти дни намеренно? Вдруг он чего-то ждал? Вдруг кто-то мог предупредить его? Как это проверить? На допросе и очной ставке Киреев держался безукоризненно. Обманутый, ошарашенный человек...» — И опять Быков подумал о двух не уничтоженных Пастуховым накладных из «Зеленодолья». Почему они остались целенькими именно в дни отсутствия Киреева? Но это же не улика — ни для обвинения Киреева, ни для оправдания Пастухова.
— Скажите, Людмила Тимофеевна, когда вы познакомились с Балакиным?
— Я? — Пастухова удивилась. — А я с ним не знакома. И не знакомилась никогда. Один раз всего и видела. Он даже недоволен был, что я зашла. Я это сразу поняла.
— Почему он был недоволен вашим присутствием?
— Не знаю. Может быть, потому, что он по телефону в это время говорил? Не знаю.
— С кем говорил? О чем? Не помните?