– Да что же это такое?! Все меня гонят! И вы тоже, Реналла? Вы ничуть не рады меня видеть?
– Пран Ланс… – По щекам девушки потекли слезы.
– Мой вид пугает вас? Вы боитесь моего общества? – Менестрель медленно выпрямился. – А я, признаться, все это время только и думал о вас. Видел вас и во сне, и наяву. Вы украли мой покой, Реналла… Как я мечтал об этой встрече!
– Уезжайте, пран Ланс, молю вас, – с рыданием в голосе отвечала она. – Вам нельзя быть в Аркайле, вам нельзя быть…
– Но почему? – Альт Грегор шагнул вперед.
Девушка попятилась, глядя на него такими испуганными и такими прекрасными очами.
– Не плачьте, Реналла. И не бойтесь ничего. Если я вольно или невольно причиню вам зло, то умру на месте.
– Вы не должны были сюда приходить…
– Я знаю. Но я часто нарушаю правила. И правила приличия в том числе. Клянусь, я не хотел скомпрометировать вас. И если вы прикажете… Если вы не желаете видеть меня…
Шорох за спиной заставил менестреля отпрянуть в сторону, разворачиваясь. В дверном проеме стоял наследник престола, а точнее, нынешний герцог Гворр Аркайлский. На щеках и лбу его светлости проступили багровые пятна, ладонь обнимала рукоять кинжала, до половины вытащенного из ножен.
– Ты? – прорычал герцог. – Откуда?
Его губы под закрученными и напомаженными усами прыгали. Дрожала заостренная бородка, черная с проседью.
– Не ждали, ваша светлость? – дурашливо поклонился альт Грегор. – Менестрели часто являются незваными.
– Да как ты посмел?!
Сегодня Гворр надел черный кожаный дублет без герба Дома. Никакого иного оружия, кроме кинжала, Ланс у него не увидел, а потому не слишком-то испугался.
– Бегите, пран Ланс, – не проговорила, а простонала хозяйка дома. – Умоляю вас…
– Она умоляет! – воскликнул герцог. – Шлюха! Привечать бродяг, когда тебя удостоили…
Кулак Ланса с влажным чмоканьем впечатался правителю прямо в губы – как раз между щегольскими бородкой и усами. Гворр отшатнулся, ударившись с деревянным стуком затылком о дверной косяк.
– Как же я давно мечтал об этом, – пробормотал менестрель, подув на костяшки, оглянулся на Реналлу, которая, закатив глаза, сползала спиной по стенке.
– Мерзавец, – свистящим шепотом произнес герцог, отнимая ладонь ото рта и глядя на кровь, запятнавшую кожу. – Я убью тебя…
Он выхватил кинжал и замахнулся, но Ланс поймал его запястье. Дернул на себя, подсел, пытаясь сделать подножку. Герцог обхватил его свободной рукой за шею, сжал горло.
Забыв о благородном искусстве фехтования, они сопели и топтались на одном месте, как драчуны в припортовой таверне. У Ланса темнело в глазах, кровь пульсировала в висках, но он продолжал выворачивать руку Гворра, более тяжелого, но изнеженного дворцовой жизнью и слегка располневшего в преддверии пятидесяти годов. Наконец труды альт Грегора увенчались успехом. Кинжал его светлости упал на пол. Герцог выругался вполголоса и обхватил Ланса второй рукой. Всего одно мгновение понадобилось менестрелю, чтобы сообразить: теперь противник пытается завладеть его оружием.