«Ты поденка. Сегодня ты есть, а завтра нет тебя».
Нет, Эван, я все еще здесь. Это тебя больше нет.
«С того момента, как мы ушли из фермерского дома, ты знал, что случится, – шептала я в темноту. – Знал, что умрешь. И все равно пошел».
Я больше не могла стоять на ногах. У меня не было выбора. Я соскользнула на колени. Я падала, падала, и этому падению не было конца.
«Отпускай, Кэсси. Отпускай». – «Отпустить? Я падаю. Я падаю, Эван».
Но я знала, о чем он говорит.
Я никогда не отпускала его по-настоящему. Тысячу раз в день я говорила себе, что он не мог выжить. Внушала себе, что наше сидение в этом клоповнике не имеет смысла, что это опасно, что оставаться тут – безумие, граничащее с самоубийством. Но я продолжала цепляться за его слова, ведь если бы я перестала верить в его обещание, это означало бы, что я отказалась от него.
– Ненавижу тебя, Эван Уокер, – прошептала я в пустоту.
Изнутри пустоты… и из пустоты внутри – тишина.
«Не могу вернуться. Не могу пойти вперед. Не могу удержать. Не могу отпустить. Не могу, не могу, не могу. Что же ты можешь? Что ты можешь?»
Я подняла лицо.
«Хорошо. Я смогу сделать это».
Я встала.
«И это тоже смогу».
Я расправила плечи и вставила кончики пальцев в щель между дверями лифта.
«А сейчас я выхожу, – беззвучно сказала я. – Я отпускаю».
Я напряглась и раздвинула двери. Свет хлынул в черную пустоту и смыл все тени до последней.
Я шагнула в вестибюль, в наш дивный новый мир в микрокосме. Осколки стекол. Горы мусора по углам, как разметанные ветром осенние листья. Мертвые жуки валяются брюхом вверх со скрюченными лапками. Кусачий холод. Тихо так, что, кроме собственного дыхания, ничего не слышишь: после бурной жизни воцарилась тишина.
Бена нигде не видно. Наверное, что-то с ним произошло на лестнице между вторым и первым этажом. Что-то нехорошее. Я медленно подошла к двери, ведущей на лестницу. Мне стоило немалых усилий подавить в себе инстинктивное желание вернуться к Сэму, пока он не исчез, как Бен, Дамбо, Кекс и Чашка, как девяносто девять и девять десятых процента всего населения Земли.
У меня под ногами хрустели осколки стекол. Холодный воздух обжигал лицо и руки. Я крепко держала винтовку и почти не моргала – после мрака в лифте слабый свет звезд казался ярким, как от прожекторов.
«Медленно. Не спеши. Все делай правильно».
Выход на лестницу. Я взялась за металлическую ручку и держалась за нее добрых тридцать секунд. Все это время я прижималась ухом к деревянному дверному полотну, но ничего, кроме стука собственного сердца, не услышала. Очень медленно я опустила ручку и приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы можно было заглянуть в щель. Абсолютная темнота. И абсолютная тишина.