Вскоре арабы узнали, от кого исходило это запрещение. Они не взбунтовались, а затаились. И прошёл слух, что арабы замышляют покушение на императора. На это Лев Мудрый пообещал изгнать всех арабов из Константинополя.
Стоял благодатный сентябрьский воскресный день. К полудню, как было объявлено, на гипподроме начинались главные скачки лучших скакунов. На них всегда присутствовали сам император и все его сановники, сенаторы. Больше двух тысяч конных и пеших гвардейцев императора следили за порядком на гипподроме и близ него. Льва Мудрого просили пропустить эти скачки. Но любовь к яркому зрелищу была у него сильнее страха. И сохранил влечение к гипподрому Лев Мудрый с той поры, когда его отец участвовал в скачках. Василий в ту пору был конюхом на гипподроме и лучшим умельцем объезжать самых норовистых лошадей. Лев помнил отца могучим и красивым великаном, властителем самых диких жеребцов. Шли годы, отец Льва стал императором, а в его сыне навсегда осталась страсть к посещению скачек.
После кончины отца, Василия Македонянина, эта страсть стала для Льва Мудрого ритуалом. Так и в этот сентябрьский день в сопровождении своих придворных Лев Мудрый выехал на гипподром. Сегодня рядом с ним сидела молодая, полная сил и достоинства, с гордо поднятой головой императрица Анисия. Ей было отчего гордиться собой. Она несла дитя, и сказано ей было мудрым патриархом Николаем Мистиком, что в её лоне возрастает будущий наследник престола. Лев Мудрый, зная, что его супруга вынашивает дитя, повёз молодую супругу на гипподром, чтобы «показать» будущему наследнику ристалище скачек, в которых когда-то принимал участие его дед.
Однако ни Льву Мудрому, ни Анисии не удалось увидеть праздничное представление. Кортеж императора миновал проспект Месу и уже проезжал мимо последних особняков проспекта Ниттакий. Но в это время из окна какого-то особняка вылетела стрела и вонзилась в левый бок супруги императора. Она только вскрикнула и замертво упала головой на колени Льва Мудрого. Оцепенение охватило всех, кто ехал рядом с императором, но оно длилось всего несколько мгновений. Конные и пешие гвардейцы помчались к тому особняку, откуда якобы вылетела стрела. Императорский кортеж остановился. Вельможи сбежались к экипажу Льва Мудрого. А он пытался вытащить из тела супруги стрелу, и в глазах его застыл ужас. Казалось, он лишился разума. Но нет, черты его лица исказило непомерное горе, ещё ярость и ненависть к тем, кто поднял руку на его невинную супругу. Он понял, кто совершил преступление, и знал, что стрела предназначалась ему: ведь в это самое мгновение Анисия склонилась к нему и заслонила его грудь. Задыхаясь от гнева, император крикнул окружающим его вельможам и гвардейцам: