- Мы совершим эту поездку по местам наших предков вместе с моей супругой Анисией.
Так всё и было. Спустя неделю со дня появления Льва Мудрого в Солуни, он венчался с Анисией в мест ном храме. Потом они провели свой медовый месяц в путешествии по Македонии. В эти дни император считал себя счастливым человеком. Земля предков встречала Льва Мудрого и его супругу со всеми почестями. Они побывали в селении Дорищи, где родился отец Льва Мудрого, император Василий Македонянин, и оставались родственники, хотя и дальние. В память о своём пребывании Лев Мудрый заложил в селении храм и оставил деньги на его возведение. Вернувшись в Солунь, император написал указ о присвоении епарху Стратиону звания генерала и в три раза увеличил ему денежное содержание. Он тепло простился с родителями Анисии и с молодой, полной радости жизни супругой уплыл в Константинополь.
Нельзя сказать, что юную императрицу приняли в Магнавре с распростёртыми объятиями. Все придворные - и дамы и мужчины - были с нею почтительны, но Анисия видела за внешним проявлением благородства холодный блеск в глазах, особенно у дам. Анисия была достаточно умна, чтобы понять истоки скрытой неприязни придворных: у многих из них были дочери-невесты. Завидуя императрице, дамы прозвали её македонской пастушкой. Но стойкая по нраву Анисия не знала, что такое нервы, и потому не замечала проявлений неприязни.
Незаметно пролетело десять месяцев супружества. А чуть раньше, на шестом месяце семейной жизни, Анисия понесла. И теперь каждый вечер, перед тем как лечь спать, император спрашивал:
- Голубушка, кого ты носишь под сердцем?
- Того, кого ты ждёшь, Божественный, - отвечала Анисия.
- Я всю жизнь буду молиться Всевышнему за этот дар.
- Ты не одинок. Будем молиться вместе.
Но злой рок царствовал над Львом Мудрым и вскоре дал о себе знать. Ранней осенью на константинопольском гипподроме наступало время конных скачек. Это была пора непрерывных праздников для горожан. Десятки тысяч любителей захватывающих зрелищ заполняли трибуны гипподрома, делали ставки на любимых лошадей. Случалось, устраивались массовые потасовки и в дело вступали полицейские с кнутами. В эту же пору на торг, где продавали скот, арабы и хазары приводили на продажу своих скакунов, а после удачной торговли валом валили на гипподром, занимали лучшие места. Никто из горожан не связывался с ними, потому что боялись их. Но бесчинства арабов и хазар не прошли для них бесследно. Лев Мудрый внял жалобам своих подданных и повелел епарху Константинополя Форвину запретить вход на гипподром арабам и хазарам.