Зоя-августа посмотрела на дядюшку большими серыми глазами, и в них он увидел нежность. Она тепло улыбнулась.
- Родной отец не сделал бы для меня большего, - сказала она. - Это дар Божий, о котором я и мечтать не могла. Завтра же я поеду туда, чтобы начать там новую жизнь.
- Вот и славно. Тебя будет провожать отец Григорий, который уже побывал там.
Однако, проводив Зою-августу, Николай Мистик засомневался в своём побуждении помочь племяннице уйти в монастырь. Он вспомнил о Божественном и понял, что нужно узнать его мнение. Вздыхая, охая, мучаясь болями в ногах, патриарх в сопровождении служителя Иринарха отправился во дворец, чтобы поговорить с императором. Всё-таки, считал патриарх, у сына Зои-августы должно быть своё мнение дать ей волю уйти в монастырь или не дать. Она не только мать, но и регентша, у неё есть ответственность за державу. Во дворце патриарх не пошёл в покои Багрянородного, а уединился в Юстиниановой храмине и послал Иринарха к императору.
- Скажи Божественному, что я по воле Господней прошу его прийти к аквариуму.
- Так и скажу, святейший: рыбок вместе покормить, - пошутил Иринарх.
Выслушав служителя, Константин счёл, что патриарх зовёт его на встречу в связи с чем-то очень важным - Юстинианова храмина для этого и служила. Багрянородный вскоре появился в ней.
- Святейший, ты позвал бы меня в свои палаты. Что случилось?
- Сын мой, я пришёл во дворец с одним вопросом: знаешь ли ты, что твоя матушка намерена уйти в монастырь?
- Да, святейший, я знаю об этом. Она сказала, что уйдёт после нашего венчания.
- И ты не пытался её остановить в своём желании?
- Пытался. Но она непреклонна.
- Господи, это так. Она была у меня и просила совета, в какую обитель ей уйти. Но я тоже попытался её отговорить.
- Что же нам делать, святейший? Остаётся лишь смириться.
- Похоже, что другого нам ничего не дано. Завтра она поедет посмотреть обитель. Съезди и ты с нею. Может, в пути найдёшь ключ к её сердцу. Ей ещё надо помогать тебе управлять империей.
- Я тоже так считал, но вышло, что ошибся. Она готова отдать бразды правления Роману Лакапину.
- Вот как? Это довольно странно! - горячо заметил патриарх.
- Пути Господни неисповедимы. Но, по-моему, она права.
- Как же он мог повлиять на стойкую Зою-августу?
- Того не знаю, святейший.
Император и патриарх помолчали, каждый думая о чём-то своём.
- Сын мой, так ты съезди с матушкой. Вас поведет священник Григорий. Я бы тоже поехал, да немочь одолевает…
- Мы обязательно поедем с нею.
- Кто это «мы»?
- Я позову с собой невесту.
- Ну-ну, - только и сказал патриарх. - Прости, что побеспокоил.