В подобных размышлениях Багрянородный подплывал к Коринфскому перешейку, чтобы сойти на берег и почувствовать гарь восстания.
Но к вечеру, стадиях в семидесяти от полуострова, вблизи четырёх судов императора появились десятка полтора мелких судёнышек: арабских кумбарий и греческих скедий. Они шли курсом императорского дромона и уже сблизились с ним. Выглядели они обычными торговыми судами, и ничто не вызывало подозрения о разбойничьем характере мореплавателей.
И всё-таки выяснилось, что суда принадлежали восставшим на Пелопоннесе рабам. Были среди них бывалые люди, которые знали, что даже один заложник из числа богатых людей может оказать восставшим неоценимую помощь. Епарх города, глава провинции или кто-то из знатных богачей могли заплатить за свою свободу золотом. Восставшие нуждались в деньгах, чтобы купить на них у крестьян пищу. Как показалось восставшим повезло. Вскоре они узнали, что перед ними императорский дромон и сопровождающие его памфилы с воинами. Воины их не испугали. Две скедии и кумбария приблизились к «Никее» на полет стрелы. Светловолосый воин, широкоплечий, могучий, лет тридцати пяти, мощным голосом крикнул:
- Эй, на дромоне, зовите императора, говорить буду?
Гонгила, который давно уже наблюдал за подплывавшими к дромону судами, спросил стоящего рядом Никанора:
- Что нужно?
- Это рус. Он хочет видеть Багрянородного.
- Спроси его, зачем ему нужен басилевс.
- Спрошу. - И Никанор закричал: - Эй, рус, как тебя звать?
- Ну Прохор, белгородский. А ты?
- Я Никанор, черниговский.
- Так зови своего владыку!
- Зачем он тебе?
- А вот это уже не твоё жеребячье дело! Ты зови его, и баста! Тогда и узнаешь, о чём речь поведу!
- Ну что будем делать, Гонгила? - спросил Никанор евнуха.
- У нас так не бывает. Каждый, кто хочет видеть императора, говорит, зачем.
- Ладно, стой тут, я сам схожу к Божественному. - И Никанор ушёл.
На коротком пути он подумал, что надо упросить Багрянородного поговорить с Прохором. Никанор уважал Багрянородного за простоту и доступность. Помнил он: таким был на Руси князь Олег. Никанор пришёл в каюту, поклонился и сказал:
- Божественный, тебя хочет видеть рус. По-моему, он из тех, кто воевал за Византию в Сицилии и был пленён.
- Интересно.
- Так он и сейчас в рабах. Прохором зовут.
- Ну это не страшно: он из рабов, я из крестьян.
- Тогда поладите, - пошутил Никанор и повёл Багрянородного на верхнюю палубу.
Судёнышки повстанцев подошли к дромону совсем близко. Камнем, брошенным рукой, с них можно было достать тех, кто стоял на палубе корабля. Багрянородный встал между Никанором и Гонгилой, спросил: