[10]
– А у другой студентки стихи философские, о Боге, о людях… Сейчас… – и ученый, напрягая мускулы лица, стал читать по памяти:
– Все мы ходим под Богом,
В жизни ищем свой путь,
Выбираем дороги,
Ошибаясь чуть-чуть.
Мы порою теряем
Богом данный нам клад,
Убегаем от рая
И торопимся в ад.
Продается учтивость,
Доброту не найти,
Милосердие, правду
Мы бросаем в пути.
И ошибок все больше
Набираем в багаж,
Не приходим на помощь,
Мстя, идем на реванш.
В лабиринте мы бродим,
Наше время течет,
Все под богом мы ходим, Но не всех нас рай ждет… [11]
– Невеселые стихи, – заметил Саид после небольшой паузы.
– А, – печально сказал ученый, – какое время, такие и стихи… Хотя… – он оживился, – бывают и иные стихи, более обнадеживающие, что ли… Вот, у другой студентки – сейчас, вспомню…Он вновь прикрыл глаза и начал декламировать:
– Когда-то самой лучшею дорогой
Мы побредем по выжженным местам.
Там слово правды будет словом Бога,
А слов других сейчас не нужно нам.
У пепелища есть свое величье,
В нем дышит память и мечту таит,
Пока еще неясную обличьем, —
Вернуть родным вещам их прежний вид.
Не тени, что без крови и без плоти, —
Там яркая, душистая трава
Взойдет, и неба звездной позолоте Прошелестит заветные слова… [12]
– Правда, здорово? – спросил Азад. – И ведь будто о нас с вами написала, о нашем пути, о наших надеждах, об этом мире…
– А мне вот что непонятно, – сказал Султан. – Почему никто не догадается оживить Рустама?
– И правда, – подал голос Майор. – Почему обижают человека?
– А кто его оживит? – пробурчал Саид.
– Как – кто? – изумился Азад. – Неужели некому?
Саид пожал плечами.
– Его брат и сестра живут в другой стране, – ответил он. – Да они и при жизни-то, как я понял, не особенно интересовались Рустамом, чтобы хлопотать о нем еще и после смерти… А остальным и вовсе нет до него дела.
– А ты? – коротко спросил Майор, зажав в зубах сигарету и в упор глянул на Саида.
– А что я? – мгновенно окрысился тот.
– Почему бы тебе не воскресить своего старого друга? – металлическим голосом осведомился Майор. – В знак старой дружбы?
– А для чего? – Саид вновь пожал плечами (судя по всему, это был его излюбленный жест). – Пусть покоится себе с миром, зачем он мне? Более того – зачем он всем нам?
– Ясно, – презрительно сказал Майор, щурясь от дыма. – Конкуренции боишься.
– Ну и боюсь, – легко признался Саид. – Рустам ведь кто был? Романтик, бессребреник. Ну ладно, сам он Поляной не пользовался, зарок себе дал, хорошо; но других-то он туда водил! И, бывало, бесплатно водил, за так!
Майор хмыкнул.
– Чего фыркаешь? – неожиданно взбеленился Саид. – Меня осуждаешь? Ни хрена себе! Значит, за машины, за особняки, за баб, за кресло платить – это можно. А за такую вещь, как вторая жизнь, за такой шанс, – зазорно, так, по-твоему? Да ведь вторая жизнь важнее всех баб, особняков и кресел в мире!