В тот вечер отужинали они так же пышно и богато, как отобедали, хотя дон Маркос все раздумывал о своем — о том, как бы умерить расходы: уже чувствуя себя хозяином этого дома и всего имущества, он полагал, что, коли так и дальше пойдет, приданого ненадолго станет; но ему пришлось помолчать до более подходящего случая. Настало время удалиться на покой, и, дабы не утруждать себя возвращением домой, дон Маркос выразил желание остаться у своей сеньоры, но та с величайшей добропорядочностью и целомудренностью рекла, что мужская нога не коснется незапятнанного ложа ее покойного супруга, покуда не будет на то церковного благословения; так что дон Маркос почел за благо пойти спать домой (не знаю, впрочем, может, правильнее сказать «бодрствовать», ибо мысль о том, что нужно обратиться в церковь с просьбой об оглашении, заставила его одеться к пяти часам утра).
Наконец все было сделано, и за три праздничных дня, которые как раз подвернулись (по воле Фортуны, ибо стоял август, а в августе праздников хоть отбавляй) было сделано оглашение, обручение же и венчание были назначены на один и тот же день, как принято среди знати, и днем этим оказался понедельник (выдавшийся таким несчастливым, что куда там вторнику). Свадьба была весьма пышная и роскошная, и в отношении нарядов, и во всех прочих отношениях, ибо дон Маркос, пойдя наперекор собственному нраву и преодолев свою скаредность, взял напрокат (чтобы сохранить в целости кругленькую сумму в шесть тысяч дукатов) для своей супруги богатое платье и нижнюю юбку, рассудив, что такое платье да саван — вот все, что с него причитается; о саване же вспомнил он не потому, что помышлял о смерти доньи Исидоры, а потому, что подумал: «Если она будет надевать это платье лишь на Рождество, то его хватит до Судного дня». Он также привел шаферов из дома своего господина, и все хвалили его выбор и славословили его удачу, ибо им казалось, что он сподобился великого счастья, сыскав такую пригожую и состоятельную жену: ведь донья Исидора, хоть и была старше своего жениха, что не соответствует поучениям Аристотеля и прочих философов древности, но она скрывала сие обстоятельство столь умело, была столь искусно разубрана, что одно удовольствие было глядеть.
После трапезы, когда время было уже позднее и праздник весело завершился танцами, в коих особливо блистали Инес и дон Агустин, донья Исидора приказала Марселе доставить радость гостям своим божественным голосом, и та, не заставив себя упрашивать, запела столь же бойко, сколь искусно:
Коль впрямь заря смеется.