Что же до Северино, то, поскольку докучала ему Мадама своей любовью, а он поддаваться не желал, смилостивился над ним Господь и послал ему помощь. Стоял о ту пору в Константинополе испанский корабль с охранною грамотой Великого Турка, а как пришло ему время поднять паруса, стала Мадама умолять Розино, чтобы они вдвоем на этом корабле бежали, — она-де даст ему и денег, и каменьев в изобилии. Притворившись, что согласен, забрал он обещанные дары да и отплыл один, без нее; и с попутным ветром в несколько дней добрался корабль до Испании и бросил якорь у валенсийских берегов. Высадился Розино со всеми своими богатствами и расположился в том доме, где супруга его осталась, переодетая в мужское платье; и как услышал он имя «Северино», так с нее глаз и не спускал» но все же сомневался, она ли, нет ли, а чтобы окончательно удостовериться, отвел ее незаметно в сторонку; тут они узнали друг друга и обнялись в великом ликовании. Рассказала ему Розина, как попала к ней шкатулка с драгоценностями, которую посылал он к отцу, и тот перстень, что она ему, Северино, в лесу подарила. Очень Северино тому порадовался и объявил трактирщику, что пастушок Северино по-настоящему Розиной зовется, и что Розина эта — его жена и возлюбленная супруга, а за хорошее с нею здесь обхождение он благодарит; и, не чинясь, дал трактирщику несколько каменьев. Надела тут Розина роскошное платье да дорогие украшения, и поплыли они в Барселону, где предстали перед родителями, которые им были рады-радешеньки, а через несколько дней и свадьбу сыграли, богатую да веселую.
Из — за цепи золотой
Злое горе приключилось:
Женка носом поплатилась,
Муженек — своей спиной.
Танкредо, знатный дворянин, добиваясь любви Селисеи, замужней дамы, чей дом стоял рядом с цирюльней, свел столь тесное знакомство с Маркиной, брадобреевой женою, что однажды, застав ее в слезах, осведомился:
— Хочу узнать я, сударыня, из ваших сахарных уст, отчего вы так убиваетесь?
И та отвечала:
— Как же не плакать мне, сударь, когда я уж два месяца с мужем моим ни за стол не сажусь, ни в постель не ложусь.
А Танкредо:
— С чего бы это, сударыня моя?
Она ему;
— Потому как супруг мой это заслужил, ибо не хочет давать мне тридцать дукатов на цепь литую, золотую, какие все теперь носят, а сам уж давно обещался.
— В этом-то, — говорит тут Танкредо, — все ваше неудовольствие? Дам я вам эти деньги, уговорите только госпожу Селисею, вашу соседку, сделать то, о чем я уж столько раз ее просил.
Очень хотелось Маркине цепь; пообещала она, что все исполнит как надо, и, придя к Селисее, стала расписывать Танкредову страстную любовь; смекая, что человек он надежный и в нуждах ее не раз еще сможет ей пособить, стала улещать соседку, чтобы с ним была поласковее. И не отступилась ведь, покуда Селисея на все не дала согласия: муж-де ее через два дня уедет из города — тогда-то она Танкредо и впустит, но только с условием: войти он должен через дом брадобрея, чтобы на нее чего не подумали.