– В городе должен быть один хозяин, – неожиданно произнес кругленький как головка сыра человек, стывший в почтительной позе перед впавшим в задумчивость Симоном.
Портного Андроника рекомендовала адмиралу благородная Жозефина, супруга шевалье де Мондидье, к коей Симон имел сердечную слабость. Именно поэтому армянину позволялось многое, но далеко не все, о чем ему следовало бы помнить днем и ночью. Пизанец едва ли не на две головы превосходил портного в росте и был гораздо шире в плечах, а его огромный кулак вполне мог отправить на тот свет здоровенного быка, не говоря уже человеке. И, тем не менее, Андроник не испугался. Он даже не изменил почтительной позы, несмотря на явную угрозу своему здоровью. Симона хладнокровие портного удивило и даже позабавило.
– Пелиссон готов? – спросил адмирал, возвращаясь в покинутое кресло.
– Готов, – кивнул Андроник, – но, к сожалению, стоимость его возросла втрое.
– Издеваешься? – полюбопытствовал Симон.
– К сожалению, не я устанавливаю цену на меха, – печально вздохнул портной. – Жадность русов воистину не знает пределов.
– И наглость тоже, – буркнул адмирал.
– Вот я и говорю, будь ты, благородный Симон, единственным правителем в городе, Жозефине не пришлось бы лить слезы. Ты бы видел пелиссон благородной Марьицы, шевалье! Это же чудо, а не пелиссон. Одних горностаев на него пошло никак не менее десяти штук. А рядом стоит несчастная Жозефина в мехах, истертых еще до начала крестового похода.
– Где стоит? – не понял Симон.
– В церкви, естественно, – удивился Андроник. – Где еще в этой дыре могут встречаться благородные дамы. Шевалье де Пейн, не в обиду ему будет сказано, слишком простоват, чтобы придать нашему городу необходимый блеск. А ведь в хороших руках Джебайл мог бы стать жемчужиной Востока.
Портной уже не раз заводил в присутствии адмирала подобные разговоры, но до сих пор Симон пропускал их мимо ушей. Сегодня он впервые задумался о своем будущем. Потерю десяти быстроходных галер так просто в убыток не спишешь. Теперь у завистников появится весомый аргумент против адмирала. А то, что фатимидский флот вдвое превосходил пизанский, никому уже не интересно.
– Шепчутся, – подтвердил Андроник. – Чем значительнее человек, тем больше у него завистников. Падре Себастьян уже строчит письмо патриарху Даимберту. Якобы ты, благородный Симон, погряз в распутстве и пьянстве. В результате не только позволил Фатимидам прибрать к рукам город, уже практически павший к ногам крестоносцев, но и утопил едва ли не весь свой флот. Шевалье де Пейн тоже недоволен и весьма нелестно выразился по твоему адресу. И еще он сказал, что Мондидье следует лучше присматривать за женой, дабы по городу не ходили слухи, бросающие тень на провансальских дам. Благородный Антуан был вне себя от гнева. О Жозефине я уже не говорю. Она поклялась отомстить благородному Гуго, с твоей, разумеется, помощью, благородный Симон.