Нет, надо уходить. И поскорей, пока не пробудилась какая-нибудь ранняя пташка вроде Фоминичны, которая отправится проверить, подействовало ли ее зелье, на месте ли шалунишка Алексей Васильевич.
Лидия с тяжким вздохом поцеловала Алексея в последний раз, надела бархатные туфельки, набросила епанечку и, точно унылый призрак, побрела из комнаты…
И замерла на пороге.
Господи Боже! А это еще что такое?!
Да нет, не что, а кто! Кто это сидит на корточках, поправляя дрова в печи?
Да ведь это Кеша!
Как же Лидия могла забыть, что он ночует в передней комнате перед Алексеевой спальней… Вон там, на лежанке.
Был ли кто-то на лежанке, когда Лидия пришла? Или Кеша куда-то отлучался и появился только что? И вот сейчас он оглянется и увидит ее.
А может быть, уже увидел?!
Она накинула на голову капюшон епанчи, чтобы слиться с темнотой, и бесшумно выскользнула вон из комнаты… пролетела по коридорам и рухнула в свою постель, гадая: видел Кеша? Не видел? А если видел, кому он об этом разболтает?!
Может быть, конечно, никому. А может быть, и всем…
— А давайте сны рассказывать… — проговорила вдруг Ирина, задумчиво глядя в окно.
— Сны? Ну давайте! — оживилась Лидия, поднимая голову от шитья.
Она рада была любому поводу, чтобы нарушить молчание, которое как воцарилось с самого утра, так и угнетало собравшихся, властно и мучительно, словно некий ужасный тиран. За окном висели низкие серые тучи, проливавшиеся дождем, в комнате висело молчание, которое ничем не проливалось…
Алексей на нее не смотрел. Он читал какую-то книгу в сафьяновом переплете с оторванным корешком (видимо, она пользовалась особым спросом у Гаврилы Иваныча!), изредка улыбаясь, изредка хмурясь, изредка отчеркивая что-то в книге ногтем.
«Здесь прошелся загадки таинственный ноготь», — вспомнила Лидия свое любимое из Пастернака. Вот разве что прочесть это стихотворение?.. Нет. Не пришло еще время для такой поэзии!
Фоминична поглядывала на Алексея неодобрительно и морщилась всякий раз, когда раздавался скрип ногтя о плотную бумагу. Иногда губы ее шевелились, видно, она еле удерживалась, чтобы не сделать Алексею выговор, хотела, да не решалась.
— Расскажи, Лидия, что тебе снилось, — попросила Ирина, и Лидии показалось, что голос ее звучит как-то странно.
Ну опять на том самом воре горит та же самая шапка!
— Мне ничего не снилось. Мне просто не спалось, — ответила она, с трудом удерживаясь, чтобы не пропеть эту фразу: ведь это была строка из песни, из песни… а что это была за песня и кто ее пел, Лидия вспомнить не могла.