«В мамкиных глазах грустинки плачут», — отметил Валерик, наблюдая, как его мамка глазами провожает Фрица.
И еще уловил Валерик, как глянул на мамку Фриц. Глянул так, будто взглядом своим ненасытным решился вобрать ее всю: с прической, платьем и туфлями белыми!.. И тут же глаза опустил.
«Стесняется Фриц, — догадался Валерик. — А мамке нельзя быть нарядной такой и красивой: испугается Фриц и знакомиться с нею не станет».
А колодки стучат по булыжникам, сыпанину шагов отбивая. Немцы не в ногу прошли, но дисциплину в строю соблюдали: никто не держал в карманах рук, как бы они ни торчали из рукавов, истрепанных пленом.
— Степаныч! — окликнул Валерика дядя Женя Уваров. — А ты знаешь, кто это вот перед нами идет? Кто это колодками скребет по нашей мостовой?
— Как будто не видите! Пленные немцы…
— Нет, дорогой! Это не просто пленные немцы! Это германский вермахт в русских кандалах! Вот это кто! И что это такое!
И палец в рубцах ожоговых дядя Женя кверху заострил и на Валерика взглянул многозначительно.
Валерик ничего не понял из того, что Уваров сказал мимоходом. Его заботило другое: как будет командовать Вальтер на заводских руинах?
А когда увидел Вальтера нового и голос услышал его измененный, то невольно отметил, что немец как будто бы даже подрос. Стал говорить уверенно и твердо, словно ждал возражений и, с крепнущей волей воскресшего в нем командира, готов был тут же пресечь любой протест.
— Теперь Вальтер даст кое-кому прикурить, да, Фриц?
— Вальтер есть фельдфебель, — уточнил уважительно Фриц.
— Да? Ну, теперь Себастьяну капец! Фриц, а что это за буквы у Вальтера на рукаве?
— КВ — командир взвода, — сказал Фриц и добавил, что за командирство Вальтер получает еще сто грамм хлеба.
— Ого! Куда ж он его столько ест?
И заметил Валерик, что немцы, которые «мухлевали», закладывая в штабели кирпичей половинки и трехчетверки, — стали спешно, но так, чтобы Вальтер не видел, свои штабеля очищать от кирпичного боя, по-воровски озираясь.
Началось это после того, как Вальтер приказал Себастьяну погрузить на машину свой штабель, в котором середина забита была половинками.
— Вас ист дас? — негромко спросил тогда Вальтер. — Что это?
Себастьян, улыбаясь кисло, на Вальтера не глядел и пальцы мял, будто они замерзли под взглядом командира взвода.
— Вернешься в Фатерланд и будешь так же мухлевать? Должен, по-твоему, так поступать настоящий немец? — спокойно заметил он Себастьяну по-немецки, но слово «мухлевать» по-русски произнес.
— Вальтер дал Себастьяну по кумполу, — заметил Бергер.
— А я думал, орать начнет! — зажмурился Валерик, будто готовился услышать крик ужасный.