— Просто загляденье, но только я не ношу орхидеи. Они из теплицы мистера Ниро Вульфа?
— Да, хотя он называет её оранжереей. Но вы можете смело вдеть их в петлицу, они для того и предназначены.
— Мне сорок восемь лет, мистер Гудвин, так что у вас должны быть какие-то особые причины, чтобы послать мне орхидеи. Почему вы это сделали?
— Буду с вами откровенен, мисс Адамс. Мисс Адамс?
— Нет. Миссис Адамс.
— Все равно буду откровенен. Девушки то и дело выходят замуж и уезжают, и в моем списке номеров телефонов зазияли гигантские прорехи. Я задал себе вопрос, чему обрадуются девушки из того, что я могу им предложить, и ответ оказался такой: десяти тысячам орхидей. Цветы, правда, не мои, но у меня есть к ним доступ. Потому я сердечно приглашаю вас завтра вечером в шесть часов посетить дом номер девятьсот два по Западной Тридцать пятой улице, полюбоваться орхидеями, а потом мы вместе отужинаем, и, я уверен, ничто не помешает нам хорошо провести время. Вы записали адрес?
— Я должна проглотить эту ахинею, мистер Гудвин?
— Ни в коем случае. Глотать будете завтра за ужином. Угощение будет, обещаю, пальчики оближете. Придёте?
— Сомневаюсь, — сказала она и повесила трубку.
Во время разговора вошёл Вульф и водрузился за стол. Он хмуро посмотрел на меня и принялся оттягивать нижнюю губу указательным и большим пальцами.
Я обратился к нему:
— Начало ни к черту. Почти пятьдесят, замужем, да ещё и умничает. Она каким-то образом проверила номер и уже знала, что он ваш. Я, правда, и так собирался им открыться. У нас…
— Арчи!
— Да, сэр.
— Что за чушь ты нёс насчёт ужина?
— Никакой чуши. Я не успел вам сказать, что решил пригласить их отужинать с нами. Это очень поможет…
— Отужинать здесь?
— Где же ещё?
— Нет, — сказал, как ножом отрезал.
Я возмутился.
— Это ребячество, — сказал я в тон Вульфу. — Вы презираете женщин и — дайте мне высказаться, — во всяком случае, не терпите их общества. Раз уж вы зашли в тупик с этим делом и перевалили всю тяжесть на меня, я хочу, чтобы мне развязали руки; к тому же я не верю, что вы способны выгнать из дома орду голодных братьев по разуму, независимо от их пола, в часы ужина.
Вульф стиснул губы. А разжав их, изрек:
— Прекрасно. Отведёшь их ужинать в ресторан «Рустерман». Я позвоню Марко, и он предоставит вам отдельный кабинет. Когда выяснишь, сколько…
Тренькнул телефон, и я поспешно развернулся, снял трубку и сказал:
— Арчи Гудвин слушает.
— Скажите что-нибудь ещё, — прощебетал женский голос.
— Теперь ваш черёд, — возразил я.
— Вы приносили коробки?
Это была мизантропка за коммутатором.