- Мне надо с тобой поговорить, - сердито заявила она. Яльсикар покосился на посетителя и сделал каменное лицо. Он внезапно разозлился. Скоро подчиненные будут анекдоты складывать о том, как невеста из него веревки вьет.
- Джара! - взревел он. - Я сказал, иди домой. Мы поговорим позже.
Девушка распахнула глаза, и в них появилась злость, смешанная с обидой. Бьякка отвернулся.
- Мне жаль, я пока ничего не могу вам сообщить, - сразу сказал он, когда Джара, наконец, испарилась, страшно обиженная.
- Почему? - спросил полицейский, явно переживая.
- Потому что пока ничего не понятно. Ваша подопечная... ей пока не предъявлено обвинение. Мы еще будем с ней разговаривать.
- Я бы сам поговорил с ней, если бы знал, в чем дело, - начал осторожно Касиан, но Бьякка покачал головой:
- Извините. Мы будем держать вас в курсе. Это пока все.
Лицо капитана окаменело, он коротко поклонился и вышел.
Бьякка посмотрел ему вслед и устало вздохнул, перемещаясь домой, чтобы поговорить с Джарой.
24.
- Айи, можно поговорить? - спросила Дестина, принеся ему очередную, наверное, уже десятую за день чашку кофе. Ксеар поглощал этот напиток ведрами, зато ничего не ел по полдня. В реальности он бы уже заработал язву, подумала девушка. Она хотела поговорить как только он вернулся, но все не удавалось. То он говорил по телефону, то к нему забежал министр, то Ксеар опять куда-то переносился. И вот, наконец, он оказался в кабинете один.
- Опять по поводу увольнения?
Ксеар принимал из ее рук чашку и неодобрительно посмотрел.
- Нет.
- Говори, - он глянул на часы и повернулся к ней.
- Я хотела спросить...
- Дестина, не тяни, - поторопил Айи, сделав глоток кофе, - у меня мало времени.
- Прости.
Она даже испугалась, услышав необычный холодок в его голосе, но это помогло ей собраться. Конечно, он, должно быть, сильно занят и не настроен слушать, как она мямлит.
- Ты мог бы пойти на сделку с человеком, который выдаст преступника?
- Не понял.
Айи поставил чашку и пронзил ее внимательным, настороженным взглядом.
- Один человек, который нарушил закон, мог бы выдать преступника. Но он боится это делать, потому что тогда будет наказан сам, - пояснила Дестина.
- Я не могу тебе ответить на этот вопрос, потому что не знаю, ни о каком преступлении идет речь, ни о каком проступке, - ровным голосом ответил Айи, но его глаза подернулись ледком.
- Речь идет о тяжком преступлении и о проступке, который никому не опасен, - немного подумав, добавила она.
- А более конкретно? - он поднял бровь и поднялся из-за стола. Дестина тоже встала, увидев, что он идет к ней. И глаза его потемнели так, что радужка слилась со зрачками.