Я была подавлена. Я представляла, какой шок ты испытал, узнав о прошлом деда. Вероятно, он сразу же слетел с пьедестала! Мне не оставалось ничего иного, кроме как вынудить тебя отказаться от дальнейшего расследования. Я хотела, чтобы ты никогда не узнал еще одну правду: правду о рождении нашего папы. Но я не просто собиралась украсть пленку. Я хотела, чтобы ты испугался. Окно кухни было открыто. Твой кот спал, свернувшись в клубочек на стуле. Я взяла нож…
Я могла бы сказать тебе, что я буйно помешанная, но это было бы слишком простым объяснением. Разве сумасшедшие отдают себе отчет в своих поступках, даже когда этические нормы перестают для них существовать?
Я действительно считала, что ты прекратишь свои поиски. Так позволяла мне думать твоя поездка в Рим. До той самой субботы, когда ты приехал в Арвильер с Элоизой. Я не знаю, как тебе удалось связаться с ней, и никогда не узнаю, было ли ей известно о смерти Николь Браше, и если было, то догадывалась ли она об истинных причинах этой смерти. Должна тебе признаться, что ваша игра до глубины души возмутила меня, однако я приложила максимум усилий, чтобы казаться спокойной. У меня даже появились сомнения относительно истинной природы ваших отношений.
В тот момент я была почти уверена, что ты еще ничего не знаешь о папе. Но я не сомневалась, что, продолжив копаться в прошлом, ты поймешь, что происходило в этом родильном доме. В понедельник вечером я была в квартире одна. Офелия должна была вернуться поздно. Не знаю, как эта мысль пришла мне в голову, но мне казалось, что только опасность, нависшая над теми, кого ты любишь, может заставить тебя остановиться. Я инсценировала нападение. Я взяла статуэтку «Купальщицы» Родена, которую Офелия подарила мне на день рождения — ту самую, которую ты находил столь прелестной, — и ударила себя несколько раз по лицу. Несомненно, я наказывала себя за все, что сделала. Не волнуйся, физические страдания не идут ни в какое сравнение со стыдом, который я в тот вечер испытала. Я долго смотрела в зеркало на свое разбитое лицо. Я осознавала, что мои действия, вероятно, лишены всякого смысла, но не отступила от задуманного. Я опрокинула мебель, устроила невероятный шум, а потом позвала на помощь. Мои соседи по лестничной площадке нашли меня лежащей на полу, в самом углу. А дальше все пошло как по маслу. Меня увезли в больницу. Любезное обхождение медсестер и ваше сочувствие почти убедили меня в том, что я действительно стала жертвой нападения.
Ну вот, теперь ты все знаешь. Полагаю, этого письма, в котором я четко изложила все факты, будет достаточно, чтобы освободить Алису и снять с нее подозрения. Признавшись в убийстве Николь Браше, она хотела всего лишь защитить меня.