Они обязательно стали бы преследовать меня на своих дорогих автомобилях, устроив гонки на узких проселках, а засечь белый фургон было бы нетрудно, поэтому я мчалась на огромной скорости, не разбирая дороги и поворачивая наобум.
Оторвавшись от них, я по карте наметила маршрут к отцовской ферме. По моим расчетам, весь путь должен был занять примерно шесть часов. Управлять фургоном не так-то легко, он неуклюж и плохо слушается руля. А тут еще погода испортилась, солнце скрылось за тучами, пошел дождь. Я пересекла границу между областями, оставив позади Халланд и въехав в Вестергетланд, где мне пришлось остановиться, чтобы залить бак бензином. На заправочной станции мужчина за кассой поинтересовался, все ли со мной в порядке. От такого проявления доброты я едва не расплакалась. Я заявила ему, что со мной не просто все в порядке — я в восторге. Я отправилась в великое путешествие, самое большое в своей жизни, пусть и последнее. Я нахожусь в пути уже много месяцев и потому выгляжу неважно, но теперь я уже почти приехала.
Взглянув на свое отражение в зеркале туалета заправочной станции, я вынуждена была признать, что за последние несколько недель изрядно похудела и совершенно перестала заботиться о своей внешности. А ведь к женщинам относятся с подозрением — причем с куда большим, чем к мужчинам, — если они перестают следить за собой. Внешний вид очень важен, если пытаешься убедить посторонних людей в своем здравомыслии. Я умылась, воспользовавшись здоровенным куском резко пахнущего розового мыла, пригладила волосы, заправила непокорные выбившиеся пряди, выскребла грязь из-под ногтей — словом, постаралась привести себя в порядок, чтобы в должном виде предстать перед отцом, который был помешан на чистоте. Он всегда говорил: «Если мы живем в деревне, это не значит, что мы должны походить на свиней, вывалявшихся в грязи».
Дневной свет угасал, и иностранец наверняка заблудился бы в здешних краях, если бы руководствовался только картой. Но это был мой дом. Я не была здесь чужестранкой. И хотя прошло целых пятьдесят лет, ландшафт остался тем же. Я узнавала знакомые места — мосты, большие семейные фермы, реки и леса, причудливые и старомодные местные городки, казавшиеся мне в детстве гигантскими мегаполисами, универмаг высотой в три этажа, бурлящие жизнью площади, дорогие бутики, где местные модницы покупали эксклюзивные французские духи, и мрачные табачные лавки, в которых мужчины запасались сигарами и жевательным табаком. Проезжая здесь теперь, я видела маленький город, засыпавший в десять вечера, и притаившийся в узком проулке одинокий бар с неприметным фасадом и вывеской, в котором засиделась дюжина человек, не желавших ложиться в постель с заходом солнца.