Раненый уцмий со своими приближенными бежал в Аварию. После падения Калако-рейша шах заявил, что важнейшая крепость в Дагестане в его руках и нет надобности идти в Аварию. Однако, по мнению Сардадвара, он «боялся потерять еще больше войск и решил вернуться в «Иран хараб».
[742]Поредевшие части иранской армии повернули к Дербенту и стали скапливаться в иранском лагере. Приведя их в порядок новым пополнением, в конце 1742 г. шах предпринял несколько карательных экспедиций в Табасаран, Кайтаг, на даргинские и аварские общества, но снова понес большие потери. Убедившись в очередной раз в невозможности покорить Дагестан силой, он пытался сохранить свою призрачную власть хотя бы номинальным признанием ее со стороны местных владетелей за соответствующее вознаграждение. По верному наблюдению Братищева, шах надеялся «дачею денег и кафтанами уладить дело с лезгинами (дагестанцами. – Н. С.)».[743]
С этой целью в разные концы Дагестана с деньгами и подарками засылались многочисленные агенты. Достаточно сказать, что только в адрес Сурхай-хана, находившегося тогда в Аварии, для подкупа местной феодальной знати было выделено 40 тыс. рублей.[744] Но дагестанцы не поддались на эту приманку и с прежним упорством продолжали борьбу, о чем свидетельствует следующий случай. Однажды Сурхай, прощупывая настроение сына Магомед-хана, задался вопросом: не собирается ли он прекратить борьбу против иранцев? В ответ оскорбленный сын, обнажив кинжал, пригрозил отцу, что «единое напоминание» об этом «старости его вредит», а затем категорически заявил, что «никогда шаху послушание принести мысли не имеет».[745]
Народы Дагестана с каждым днем наращивали удары по местам дислокации вражеских войск. Как и прежде, они все чаще нападали на «Иран хараб», громили обозы, мешали доставке провианта в шахский лагерь. Оказавшись под угрозой блокады своего лагеря на путях со стороны Ирана, шах пытался покупать провиант у кумыков, ногайцев и калмыков, но они отказывались от снабжения шахской армии и сами нападали на иранские отряды. К тому же российское правительство, чтобы затруднить положение иранской армии, специальным указом запретило ввозить продовольствие и лошадей в иранские порты Каспийского моря.[746] Политика русского двора, оказывавшего негласную поддержку владетелям и старшинам Дагестана материальными и морально-политическими средствами для свержения иранского владычества, способствовала усилению пророссийской ориентации местного населения.[747]
Подтверждение тому – массовое обращение владетелей и старшин за покровительством к России по мере ослабления иранского владычества. Как доносил 15 января 1743 г. генерал-майор Тараканов, владетели и старшины, живущие «от Малой Кабарды в длину по горам до Сурхаева владения на четырехстах, а поперек до Грузии на трехсот верстах», обратились к нему письменно «присягою утвердя о принятии всех их в верное и вечное Е. И. В. подданство».