В ответ, как обычно со стороны шаха, последовали жестокие репрессивные меры. В назидание другим шах решил «проучить» многих, но особенно тех, кто более активно выступал за покровительство России – северных кумыков. В начале февраля 1743 г. с 12-тысячным корпусом, 35-ю орудиями и 15-ю мортирами он внезапно пересек Сулак, разорил Эндирей, Костек и Аксай и двинулся к Тереку. Российское командование в Кизляре приняло срочные меры для защиты кумыков и сохранения их на своей стороне. К кумыкским, чеченским и кабардинским владетелям были направлены специальные прокламации, призывавшие их не поддаваться на угрозы иранского шаха. Авангардные русские отряды двинулись на выручку жителям Аксая, Костека и Эндирея. Гребенские казаки усилили форпосты, расположенные на левом берегу Терека от Червленого городка до Каспийского моря.[749] Меры, предпринятые российской стороной, оказали отрезвляющее воздействие на зарвавшегося завоевателя. Оставив за собой разоренные села и груды пепла, шах поспешно отошел к Дербенту.
Оставшиеся без продовольствия иранские войска терпели страшные бедствия. В иранской армии началось массовое дезертирство. Длительные войны и огромные расходы, поглощавшие людские силы страны и материальные средства государственной казны, вызывали недовольство внутренней и внешней политикой Надир-шаха. В таких условиях поддержка Россией освободительной борьбы народов Дагестана, взявших курс на взаимодействие с ней в борьбе против общей опасности, вынудила правящие круги Ирана, прежде всего окружение самого шаха, пересмотреть свои замыслы. Не случайно в донесениях В.В. Братищева из ставки шаха в конце 1742 г. – начале 1743 г. не раз подчеркивалось, что министры шаха, узнав о том, что «в российских границах взяты достаточные к обороне меры… его величество от таких намерений (вторжения. – Н. С.) секретно отвращают… почему его величество склоняется нападение на российские порубежные места (Дагестан. – Н. С.) забвению предать».[750]
Определяющим фактором для принятия такого решения послужили неоднократные поражения Надир-шаха в Дагестане и начавшиеся антииранские восстания в Ширване, охватившие территорию от берегов Каспийского моря до Гянджи.[751] Убедившись в том, что продолжение войны в Дагестане не принесет ничего иного, кроме новых затруднений и роста недовольства в самом Иране, Надир-шах вынужден был отступить из Дагестана под предлогом продолжения войны с Турцией. Однако подлинную суть этого решения шаха правильно выразил румынский историк Николай Йорга, который особо подчеркнул: «Когда шах напал на лезгин (народы. –