Успехи России в Кавказском направлении оказались скромнее, ограничившись овладением Астраханью в 1556 г.
Новая фаза активности кавказской политики России и Турции наступила в связи с мощными антииранскими восстаниями 1707–1721 гг. в Дагестане и Ширване, приведшими к свержению иранского владычества, ускорившими Каспийский поход Петра I и вмешательство Англии и Франции в кавказские дела с антироссийских позиций «восточного барьера». Значение Дагестана и прикаспийских областей в политике противоборствующих сторон еще более возросло, став объектом пристального внимания со стороны Петербурга и Стамбула, стремившихся захватить инициативу и овладеть этими важными в их стратегических и экономических замыслах территориями.
Обстановка на Кавказе благоприятствовала реализации экспансионистских замыслов османских и российских правителей. По мере усиления антииранских восстаний и ослабления власти Сефевидской династии большинство кавказских владетелей, в том числе и дагестанских правителей, стали отходить от Ирана и пошли на сближение с Россией. В то же время другая их часть заняла колеблющуюся позицию, добиваясь поддержки сначала со стороны Петербурга, а затем Стамбула. Учитывая этот важнейший внешнеполитический фактор, противоборствовавшие стороны стали выступать в роли их покровителей: российский кабинет – христианских народов Закавказья, султанское правительство – суннитов Дагестана.
Эта коллизия в кавказской политике соперничавших держав стала проявляться более активно после подписания Петербургского договора 1723 г. и Константинопольского трактата 1724 г., оказавших определенное влияние на выбор внешнеполитической ориентации местными владетелями и старшинами. Подтверждение тому – деятельность правительств и дипломатических ведомств Стамбула и Петербурга в период разграничения на Кавказе, стремительного восхождения Надир-шаха к власти, накануне и во время его первых нашествий на Ширван и Дагестан.
Однако, маскируя истинные цели своих правительств, представители российской и османской администрации были вынуждены проводить более умеренную политику, стремясь заручиться поддержкой определенных политических сил и местных феодальных правителей. Под прикрытием политики покровительства им удавалось найти опору среди части кавказских и дагестанских правителей, а также торгово-ремесленных кругов, заинтересованных в расширении торговли и обмена с Россией и Османской империей. Эти круги надеялись, что переход под власть Порты или российского правительства принесет им больше выгоды, чем деспотический режим иранских шахов, который они испытали в предшествующий период.