Царица не изменила своего презрительного вида, внутренне негодовала, вынужденная наблюдать полное неумение послов вести себя за царским столом. Она поминутно содрогалась от резких деревенских шуток Улеба, от воинских навыков дружинников, цапающих с золотых блюд изысканные яства руками и поедающих их без должного любования и не в той последовательности. И когда этот шумный пир кончился, и морально раздавленный царь упал в изнеможении на кровать, царица, рыдая, начала кричать на' него и топать ногами:
— С каких пор это повелось робеть перед неумытыми варварами, не умеющими ни есть, ни пить? Царь! Ты опозорил себя, свою корону, своё царство и меня и наших детей, и наших будущих внучат… Позор на мою седую голову! Собери войско, воспрянь духом и, усыпив бдительность презренного Святослава, смети их вместе с лодками в море… Боже, всевышний, за что такая кара! Я предпочту подчиниться врагу — просвещённому василевсу ромеев, чем содружествовать с этими вонючими руссами, поклоняющимися деревянным болванам, жрущим сырое мясо, и не привыкшими благоговеть перед избранниками божьими — законными василевсами. Горе нам, горе! Царь, я не переживу этого позора, выпавшего на нашу голову на старости лет.
И она упала в обморок.
Царь остался один, позвал монахов и гадателей и стал вести беседу о возможностях провидеть будущее.
А царица Мария, придя в себя, удалилась в свои покои и одна, в тишине ночи, писала письмо ромейскому василевсу Никифору. На утро она отправила гонца в Царьград и не велела никому открываться, куда едет, зачем едет и что везёт. Царю тоже не было известно содержание её письма.
Глава XIV.
ПРОРОЧЕСТВО ФАЛАЛЕЯ
Никифор Фока получил письмо от болгарской царицы Марии как раз в момент своей самой тяжкой озабоченности государственными делами. Около Сицилии в то время мусульмане разбили его флот и взяли в плен самого командующего. А Оттон I захватил южные греческие владения в Италии. Население Константинополя сильно волновалось: хлеб дорожал, церковники, недовольные законами Никифора, ограничившего их землевладельческие притязания, возбуждали жителей. Кроме того слухи о завоеваниях руссов поселяли в умы ромеев беспокойство. Тем более, что на всякие слухи и сплетни ромеи были очень падки.
Царица писала, что болгарская «чернь» поддалась Святославу, что много бояр, забыв честь и совесть, перешли к нему на службу, что он выказал явное намерение навсегда осесть на Дунае и уже сейчас болгарского царя рассматривает как своего вассала, что этот неустрашимый варвар, прочно здесь обосновавшись, непременно наложит руку и на саму Византию. Царица слёзно умоляла Никифора забыть раздоры с её Петром, объединиться и дать отпор киевскому пришельцу.