Ольга подала властный знак жёнам князя, молодым, свежим как розы, в роскошных аксамитовых одеждах, украшенных кружевом из царьградских тканей и золотыми бубенчиками на подолах и на рукавах; бубенчики при движении княгинь позванивали. Жены молча, величаво, бесстрастно приблизились к мужу, встали как статуи. Ольга пригнула их вполпояс, и они вдруг упали лицом вниз к ногам мужа. Он поднял их, также бесстрастно по-деловому наскоро поцеловал. Затем взял на руки сыновей, всех сразу, прижал к груди:
— Я вам привезу самострелы заморские… Упражняйтесь вволю… Вырастете, так очень пригодятся… Недругов у нас хватает… Со всех сторон недруги…
И матери:
— Детей, матушка, хранить пуще глазу. Коли паду костьми в чужой земле, останутся на Руси княжить…
Неожиданно Святослав почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Оглянувшись, он увидел в толпе того самого парня, который дрался на дубинах в Бутутино. То был Улеб. Только теперь он больше походил на затравленного зверя. Князь подозвал его:
— Ну, что одолела жена, парень?
— Нет больше жены, князь.
— Как так?
— Продали её в рабство.
— Кто посмел?
— Тиун бутутинский.
— Как осмелился?! — взревел Святослав. — Заколоть собаку!
— Не вели казнить, князь. Заколол я его уже. В сердцах.
— Так вот ты каков?!
— Дозволь, князь, искупить свою вину в бою.
— Ну, что ж, — немного подумав, сказал Святослав, — Казнить тебя всегда успеем. Покажи, так ли ты горяч и смел в борьбе с врагом. (Гридям) Одежду ему и меч! С нами отправится. Ну, поплыли, время не ждёт.
Так Улеб оказался в дружине Святослава.
Караван потянулся по Днепру при криках толпы, весь залитый солнечным светом, горящим на острых мечах, на секирах, на шлемах дружинников.
Путь был необыкновенно тяжёл. Бесчисленные пороги на Днепре заграждали ход судам. Каждый раз выгружали коней, кладь несли берегом, в обход порогов. Оставшиеся в ладьях по три человека, упираясь шестами, направляли судна вдоль берега за идущими вперёд людьми, которые ногами прощупывали дно, натыкаясь на подводные остроконечные камни и выискивая более спокойное течение. Первый порог назывался «Неспи». Здесь вода поднималась до вершин скал, торчащих над потоком наподобие маленьких островков и оттуда с плеском, с пеною, с шумом низвергалась вниз. Тут вся флотилия выстраивалась в одну линию. Приблизясь к самому грозному порогу «Ненасытцу», воины и дружинники вытаскивали судна из воды и несли их на себе под прикрытием военной охраны, так как бродячие орды кочевников всегда избирали именно это место для нападений на купцов и на всех, проезжающих по Днепру, которых можно было ограбить. В таком случае кочевники выскакивали вдруг из ущелий, наносили удары и захватывали скарб и оставшихся в живых людей.