Караван судов на Днепре готовился к отплытию на Дунай. Свенельд в широких портах и холщовой рубахе, стоял по колено в воде, распоряжался какие лодки догрузить и какими товарами. Холопы несли к берегам мотки верёвок, вороха мехов, катили бочки с мёдом… Дружинники в золочёных шлемах толстыми ремёнными бичами хлопали, разгоняя сгрудившихся киевлян, глазеющих на необычно огромное сборище лодок, отправляющихся куда-то далеко-далеко, за море Русское. На судах уже сидели рядами дружинники и воины и пели разудалые песни. Среди них выделялись алыми плащами и добротным оружием сотники и десятники. Щурясь от ослепительного солнца, подставив ему распахнутые груди, они переговаривались на расстоянии с жёнами и детьми, стоявшими на берегу, с которыми расставались ради славы, подвигов и добычи. Боярышни и боярыни в изукрашенных киках, сиявших на головах как венцы, в монисто, в бусах, в браслетах и кольцах, унизывавших не только руки до локтей, но и ноги до колен, ярко улыбались и махали дружинникам цветными платками.
В дружине преобладала молодёжь, та, с которою рос князь, которую водил с собой в походы. Пёстрая, нарядная, галдящая толпа заглушала распоряжения воеводы, который зря посылал в её сторону увесистые угрозы и срамные слова. Степенно, чинно прощались в лодках с дородными жёнами и домочадцами торговые «гости», везущие в заморские страны, пользуясь защитой войск Святослава, новгородский янтарь, хазарские товары.
Вот толпа заволновалась и расступилась. К воде подошёл, спустись с берега, Святослав с матерью Ольгой. Провожали великого князя также две жены, каждая из которых вела за руку своего сына. Они шли на почтительном от мужа и свекрови расстоянии молчаливые, угрюмые. Мальчики в атласных рубахах и остроконечных сафьяновых сапожках пытались оторваться от матерей, чтобы попугать быстрых чаек над Днепром. Это были дети Святослава: Олег и Ярополк. Младшего — Владимира, черноглазого, с серьёзным лицом, вела за руку бабушка Ольга.
— Ну, с богом! — сказала она, сама перекрестилась и перекрестила широким крестом караван судов на реке. — Поменьше бражничайте. Безделье да пьянство притупляет ум и чинит вред добрым нравам.
— Целуй мать, греховодник, да приласкай жён с детьми, смекаю — надолго едешь. А об них не беспокойся, они останутся под моей верной рукой.
Ольга подставила щеку и сын поцеловал её.
— Не задерживайся в болгарах. Стара я стала землёй-то управлять, да и не бабье это дело.
— Повинуюсь, княгиня, — ответил шутливо Святослав. — Но только, матушка, чуток тебе поперечу. Негоже воину около женских-то подолов тереться. Печенеги и то засмеют.