Русские посмеялись, но некоторые в задумчивости чесали затылок – больно большая вражья сила надвигается. После долгих подсчетов выходило: у хана Мухаммеда-Гирея IV четыреста пятьдесят тысяч сабель – почти шестикратное превосходство в живой силе. Князья лишь скептически ухмыльнулись и посоветовали своим военачальникам не морочить себе голову такими пустяками. Казачья старшина недоумевала:
– Как можно так легкомысленно относиться к столь многочисленному противнику?
Они искренне не понимали командиров регулярных полков, поддержавших князей. Истина открылась им только в день битвы.
Багровое солнце всходило над равниной, где-то в вышине подал голос жаворонок. Высокая трава в капельках росы лениво колыхалась под слабым ветром. Татарское войско – почти полмиллиона всадников – заняло все пространство от горизонта до горизонта. Живописно и грозно смотрелось войско. Впереди два тумена лучников, за ними в строгом порядке – пять туменов тяжелой конницы в латах и кольчугах, за ними – легкая конница хана Мухаммеда и его приближенных, расположившихся на высоком холме, окружал тумен «непобедимых» – в него брали только искусных рубак. Хан разглядывал русских в иноземную подзорную трубу и не понимал, на что они надеются. Его взору виделась небольшая кучка людей в странной зеленой одежде. На кой иблис он притащил такое громадное войско, воевать-то не с кем – тут достаточно пары туменов легкой конницы.
– Тьфу, – и хан грозно посмотрел на своего визиря.
– Ты чего мне наплел, где здесь бесчисленные полки русичей? – и Мухаммед ткнул вперед подзорной трубой.
– О великий и мудрейший, разреши мне самому глянуть.
Визирь дрожащими руками схватил оптический прибор и с ужасом увидел подтверждение ханских слов. Озноб с копчика передался по всему телу. Впереди перед внутренним взором визиря замаячил кол. Мухаммед-Гирей IV не стал затягивать действо, тем более во дворце его ждали новые молоденькие наложницы.
– Вперед, воины! – и он картинно махнул саблей.
Орда пришла в движение, впереди скакали лучники, за ними – тяжелая конница.
«Смять, раздавить одним ударом этих ненавистных неверных», – одна мысль стучала в голове хана.
Этот день татары запомнят на всю жизнь. После первого залпа орудий разрывы снарядов встали огненной стеной перед катящейся лавой всадников, хана пробила дрожь и нехорошие предчувствия. Зажав уши от непомерного грохота канонады, татарская верхушка в панике наблюдала, как их славные тумены перемалывает русская артиллерия. Самым паскудным для татар оказалась дальность выстрелов пушек. Лучники не могли достичь убойного расстояния – стрелы их разметало на восьмисотметровой отметке.