– Вперед, руби москалей.
Полки ответили радостным ревом луженых глоток. Задрожала земля. Войско пришло в движение. Мерно покачивались бунчуки и флажки – конница набирала ход.
– Как идут – глаз радуют, – Вишневецкий смахнул слезу умиления с усов. – Одно слово – рыцари.
Лизоблюды подхватили:
– Под вашим блистательным командованием наша армия порубит голодранцев-москалей в куски. Да здравствует, гетман! Ура-а!
Вишневецкий расплылся в довольной улыбке:
– Ну хватит вам, панове, – и приник к подзорной трубе.
В душе его уже били победные литавры – он предвкушал будущий успех своего войска.
Вон какая силища прет – десять полков кавалерии, закованной в железо, а следом остальные полки. Нет равного противника такому воинству. Испытывая небывалый душевный подъем, бросил через плечо:
– Вина всем!
Через мгновение шляхта разбирала с подноса кубки с терпким виноградным напитком.
– За нашу победу, панове.
Между тем, славная польская кавалерия неслась в атаку во весь опор. От удара копыт по всей равнине стоял гул, а позади осталась широченная просека из примятой травы.
Идиллия блестящей атаки оборвалась внезапно – никто ничего не понял на первых порах.
У гетмана мелькнула мысль, что происшедшее лишь страшный сон. Вишневецкий даже ущипнул себя за руку, в душе зародилось нехорошее предчувствие.
А чего ему не появиться – польские жолнежи так лихо скакали в атаку – и на тебе. Со стороны проклятых москалей вдруг раздался громкий «ба-бах», и посреди войска польского встала стена разрывов снарядов. Столь жуткого зрелища панове до сих не видели. Те несчастные, что оказались в месте разрывов, просто пропадали из вида – их вместе с лошадьми разорвало на куски. Всадники сотнями валились на землю, пронизанные осколками. За первым залпом через короткий промежуток последовал второй – в глубь атакующего войска. У великого гетмана Вишневецкого затряслись руки. Многие паны на холме стали оглядываться, чтобы смыться подалее от страшной бойни. Польский гонор как-то вмиг испарился – каждый стал думать о спасении своей драгоценной шкурки. Лизоблюды со всех сторон насели на Вишневецкого:
– Вы нужны Речи Посполитой, дозвольте нам сопроводить Вас с безопасное место.
Побледневший гетман упирался, и лишь рванувший поблизости снаряд позволил приближенным сорвать его с опасного места. На холме остались три трупа шляхтичей и бедная лошадка, все посеченные осколками. Две другие лошади, на удивление, не получили ни царапины.
* * *
Для русских войск дела на поле сражения приобретали весьма неприятный оборот. По непонятным причинам канониры произвели первый залп настолько неточно, что хладнокровный князь Кошкин-Эльдорадо разразился длинной матерной тирадой, добавив непонятную фразу: