Она вышла из комнаты, шурша шелковыми юбками.
Скрестив на груди руки, Рори посмотрел на брата внимательным, изучающим взглядом.
— Неужели эта женщина стоит того? — спросил он. — Стоит того, чтобы постоянно терпеть из-за нее жестокие побои?
— О да, она этого стоит, — ответил Лахлан. — Она носит под сердцем моего ребенка, и я собираюсь жениться на ней.
— Наша мать сказала нам, что она беременна. — Рори удивленно выгнул бровь, всем своим видом показывая, что сомневается. — Ты уверен, что она носит именно твоего ребенка?
— Абсолютно уверен, — ответил Лахлан. — До того, как мы с Франсин стали любовниками, она была девственницей.
Рори изумленно уставился на брата.
— А… как же ее дочь? — растерянно пробормотал он, пытаясь оправиться от потрясения.
— Я расскажу тебе, но сначала дай мне слово, что сохранишь все в строжайшей тайне, — сказал Лахлан. — Анжелика — дочь ее покойной сестры.
— А кто отец ребенка?
— Неизвестно.
Встав со стула, Рори принялся расхаживать по комнате. Повернувшись, он снова посмотрел на брата.
— Как такое может быть?
— Сестра Франсин никогда не упоминала имени своего женатого любовника. Сесилия умерла во время родов в Неаполе, унеся эту тайну с собой в могилу.
В этот момент кто-то тихо постучал в дверь, прервав их разговор. В комнату осторожно заглянула леди Эмма.
— Лахлан, к тебе пришли, — сказала она. — Леди Уолсингхем очень хочет видеть тебя.
Она открыла дверь, и в комнату вбежала Франсин. Женщина переоделась, сменив рубашку и килт на желтое шелковое платье. Ее золотистые волосы свободными локонами падали на плечи. Она подошла к кровати, с тревогой глядя на Лахлана. В ее карих глазах стояли слезы.
— Умоляю, Кинрат, прости меня, — произнесла она дрожащим от волнения голосом. — Это из-за меня тебя избили. Эллиот предупреждал, чтобы я держалась от тебя подальше, а я не послушала его.
— Ты здесь ни при чем, любимая, — заверил ее Лахлан и протянул руку. — Во всем виноват Личестер.
— О нет! — протестующе воскликнула Франсин. — Это моя вина. Я не поверила ему, хотя прекрасно знала, на что способен этот злобный и мстительный человек, — объяснила она, посмотрев на Рори и его мать.
— Подойди сюда, Фрэнси, — потребовал Лахлан. — Возьми меня за руку, a ghaolaich.
Покачав головой, она попыталась утереть слезы.
— Я пришла только для того, чтобы сказать тебе, что очень сожалею о случившемся. А теперь мне нужно идти.
Разозлившись, Лахлан посмотрел на мать и брата, которые, стоя в стороне, с интересом слушали их разговор.
— Мы хотели бы поговорить наедине, — сердито рявкнул он.
Кинрат злился, а они довольно усмехались, совершенно не стыдясь того, что подслушивали. Тем не менее они моментально вышли из комнаты и закрыли за собой дверь.