Но, пробежав обратно по двору и влетев в кухонную дверь, он увидел, что Эмили не злится. Она выглядела странно восхищенной, щеки покрылись румянцем, и Малкольм даже подумал, что успел ее простудить.
— Ты уже заболела? — спросил он, останавливаясь в шаге от нее.
Эмили снова рассмеялась.
— Малкольм, ну это же только дождь. И если здесь у вас не бушует какая-нибудь зараза, я наверняка в безопасности.
Она нашла трутницу на древнем деревянном столе, зажгла свечу. Запах дешевого жира не мог справиться с сырым гнилостным сквозняком из заброшенных комнат, но Эмили, похоже, это не волновало.
Малкольм снял перчатки и пригладил пальцами мокрые волосы. Шляпу он где-то потерял, вода стекала с волос и щекотала шею.
Эмили наблюдала за ним со странной симпатией, а Малкольм все еще ждал обвинений.
— Малкольм, ты вымок насквозь, тебе не во что здесь переодеться?
Он взял у Эмили свечу и поймал ее за руку.
— Я больше беспокоюсь за тебя. Мы должны снять твое платье, прежде чем ты окончательно в нем замерзнешь.
— Обычно тебе не нужен повод для того, чтобы раздеть меня.
После общения с подругами она была странно напряжена, но ее голос все еще дрожал от страсти к нему. Последние две недели были настоящим медовым месяцем, хотя они так и не покинули замок — благословенные недели перед тем, как для них снова начнется реальная жизнь.
Сохранится ли тот уют, который она с ним чувствовала? Или же их брак станет бескровным политическим альянсом, на который он раньше надеялся?
Малкольм гнал от себя эти мысли. И вместо размышлений повел ее по пустым комнатам в поисках чего-то, чем можно было ее согреть. В конце концов, если она не переживет его глупости, любые вопросы о будущем будут бессмысленны.
Вдовий дом считался старым еще до рождения Малкольма, он был построен в старом стиле, и все комнаты соединялись друг с другом. Мебель давно уже вынесли, осталась лишь та, что была слишком громоздкой или слишком устаревшей и никого уже не интересовала.
Он не любил дома на такой стадии разрушения. Эмили, однако, не разделяла его антипатии.
Она остановилась, чтобы провести пальцем по резному дверному косяку, который соединял старую столовую с гостиной. Малкольм протянул ей свечу, чтобы она полюбовалась работой резчика. В гостиной остались два сундука со сменной одеждой и простынями, а в дальнем углу пастухи сложили сушиться дрова. Малкольм порылся в одном из сундуков и нашел пару стеганых покрывал. Они, как и дом, оказались затхлыми и холодными, но хотя бы сухими.
Прихватив покрывала, он вернулся к двери, у которой застыла Эмили. Ее зачаровал старый гэльский мотив из узлов и змей, переживший уже не один век.