Он откинулся на спинку кресла.
— Если не хочешь делить со мной дом, у нас есть иные альтернативы.
— Какие же? — спросила она, подозрительно щурясь.
— У меня есть дом на западных островах, удаленный от всех, и там ты получишь столько уединения, сколько пожелаешь. Но, должен предупредить, в той постели будет слегка прохладно без моего присутствия.
Она улыбнулась, не успев одернуть себя.
— Ты невероятно самоуверен.
— С тобой это слишком легко, — ответил он.
— Хотела бы я быть настолько уверенной.
Голос Эмили внезапно стал тише, в нем зазвучали сомнения. Сомнения, которым не должно было быть места в ее сердце — она была слишком сильна для этого.
Он протянул ей руку. И когда Эмили взяла его ладонь, усадил ее себе на колени.
— Поезжай со мной в Лондон, Эмили. Я хочу, чтобы ты поехала, несмотря на то как ты меня отвлекаешь.
Она потеребила пуговицу на его жилете.
— А что, если я не смогу быть такой, как ты хочешь? Я не хочу быть только помехой, но я никогда не хотела становиться хозяйкой дома, матерью, женой.
— А кем ты хотела быть?
Она не ответила. В этом и крылся ее секрет? В тайном желании? В тайной страсти, которой она не могла назвать?
Он попробовал угадать.
— Ты не… Я хотел сказать…
Он осекся. Эмили смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Вы же с мисс Этчингем не из тех… э… тех, кто увлекается Сапфо?
Она молчала целую секунду, и этого хватило, чтобы его сердце оборвалось. А затем расхохоталась, и жемчужины смеха запрыгали, отражаясь от каменных стен.
— Ты думал, что мы с Прю любовницы? — спросила она, едва отдышавшись. — Что, правда?
— Не совсем правда — особенно после того, что было между нами. Но в мире мало женщин, которые мечтают о чем-то, кроме детей. О чем же мечтала ты?
Она закрыла глаза. И когда открыла их снова, на ресницах блестели слезы. Малкольм лишь не мог определить, от смеха они или от печали.
— Это была только мечта, милорд.
— Скажи мне, — настаивал он, бесстыдно отбрасывая изначальные планы дать ей время.
Она всматривалась в его лицо, словно пытаясь что-то увидеть. А затем сказала:
— А если я скажу, что мечтала стать писательницей?
— И все? — спросил он.
— Все? — эхом отозвалась Эмили. — Ты вправду считаешь это безделицей?
Похоже, она оскорбилась. А он ведь только что нащупал слабину — и не мог позволить ей снова закрыться.
— Я не хотел оскорбить тебя, — заверил он. — Но по сравнению с любовью к другому или планированию измены в письмах я предпочту писательство.
— Никаких измен, — пообещала она. И помрачнела. — Просто это то, что я не хотела оставлять, а наша свадьба…