Эмили отвернулась к окну кареты, наблюдая за медленным продвижением по Мейфэру. И не заговорила снова, ни на втором рауте, ни после возвращения в карету, ни когда он провел ее по лестнице на бал у леди Деламар.
Бал завершал этот вечер. Малкольм не собирался на него идти. Он хотел отвезти Эмили домой, лечь с ней в постель, соблазнять, пока она не забудет своего уязвленного самолюбия, пока не начнет умолять, кричать для него — не почувствует все, что заставила пережить его. Не примет их жизнь вместе.
Не вернет ему счастья вместо страдания.
Но он передал горничной их плащи и сопроводил Эмили в бальный зал, чтобы приветствовать хозяйку бала. Две недели назад ему исполнилось тридцать пять — половина того возраста, в котором умер его отец. Малкольму не хватало времени на спасение гор, и он не хотел терять тех возможностей, которые предоставляли подобные вечера.
— Надолго ли вы планируете остаться, милорд? — спросила Эмили, когда они вышли из очереди прибывших гостей.
Он пожал плечами.
— Зависит от общества. Если здесь будут те, с кем стоит поговорить, останемся дольше.
Что-то промелькнуло на ее лице — печаль? Точно не сожаление, но на миг он увидел ее такой, какой Эмили была в доме вдовы, оплакивая его, хотя он был еще жив.
— Может быть, потанцуем вначале? — спросила она. — Я знаю, что неприлично просить о таком, но начинается вальс.
Он отказал ей утром, когда Эмили пыталась заманить его в постель. Но ему не хватило твердости отказать ей сейчас.
— Один танец, — сказал он.
— Конечно. А затем снова можете быть лордом Карнэчем.
В ее голосе не было обвинения, лишь обреченность.
Он повел ее к танцующим. Эмили учила его вальсу в Шотландии — в некоторых кругах он до сих пор считался неприемлемым, а во время своего последнего приезда в Лондон Малкольм вообще не танцевал. Но в замке он мог прижиматься к ней, как желал, их тела сплавлялись воедино, и он дразнил ее, большую часть уроков завершая любовной игрой.
Здесь же он удерживал себя на пристойном расстоянии. Но когда они вместе двинулись по гладкому полу, музыка выманила Эмили из-за стены, которую она создала между ними. Возможно, выманила и его. Потому что на каком-то незаметном этапе их брак превратился во взаимную осаду.
Но когда они очутились в объятиях друг друга, все остальное померкло. И пока звучала музыка, он мог верить, что последние несколько недель были лишь ухабом на долгой дороге и брак их снова вернется в норму, как только они привыкнут к своим новым ролям.
— Я спросила бы о твоих мыслях, но, похоже, я думаю о том же, — сказала она.