— И не смей говорить, что не примешь меня, МакКейб, — сказал Фергюсон, шагая к столу и пожимая руку Малкольма раньше, чем Малкольм успел полностью встать с кресла. — Чтобы добраться до тебя, я два часа провел со своими сестрами. Посему меньшее, что ты можешь предложить, это виски.
Малкольм жестом пригласил его садиться и пошел к шкафу за графином и двумя бокалами.
— Из твоих писем я понял, что ты рад воссоединению семьи. Что-то изменилось?
Фергюсон закатил глаза.
— У тебя только братья, тебе этого не понять. А девчонки способны полчаса болтать только о ленточках.
Малкольм смерил взглядом вычурный галстук и безупречно сшитый по фигуре камзол, больше подходящий в клубе для избранных в Лондоне, чем в отдаленном замке в горах.
— Ты и сам не чураешься моды.
— Я давно уже смирился с жуткой модой шотландцев, но не собираюсь до нее опускаться.
— Не лучше ли заняться делами вместо двух часов, которые у тебя уходят на завязывание галстука? — спросил Малкольм, подавая ему бокал.
— А я гений, мне на галстук требуется всего лишь час, — фыркнул Фергюсон.
Малкольм рассмеялся шуточному чванству.
— Я польщен тем, что ваша светлость почтила меня вниманием, отвлекшись от ежедневной рутины.
— Слушай, я все еще Фергюсон для всех, кто мне дорог. И я не мог отказать тебе в дружеской поддержке, когда ты так вляпался. — Фергюсон отхлебнул виски и довольно улыбнулся, смакуя. — Надеюсь, твои планы избавиться от невесты помогут мне справиться с жуткой скукой.
— А кто сказал, что я собираюсь разорвать помолвку? — спросил Малкольм, присаживаясь на край стола.
— Я знаю тебя почти тридцать лет и не припоминаю, чтобы ты хоть раз позволил к чему-то себя принудить. У тебя наверняка есть план.
Малкольм поболтал бренди в стакане. Ореховый аромат помог собраться с мыслями. Фергюсон был прав. Малкольм плохо реагировал на принуждение.
— Возможно, я не так уж не хочу этого брака.
Фергюсон фыркнул.
— С мисс Этчингем тебе было бы лучше.
— Нет. Она довольно мила, но не показала ни грана характера, пока не дошло до конца.
— Вчера в моем доме она устроила то еще шоу. Оскорбленная женщина — завораживающее зрелище.
Малкольм вздохнул.
— Я знаю, что она чувствует себя преданной, пусть даже разговоры о помолвке ни разу не дошли до формальностей. Но в Эмили есть нечто, отчего, мне кажется, будь она на моей стороне, я смог бы перевернуть весь мир.
Фергюсон изогнул бровь.
— Никогда не думал, что ты станешь соблазнять невинную девушку ради политической выгоды. Похоже, ты превзошел все мои интриги, МакКейб.
— Нет, лучшим интриганом гор остаешься ты, — не согласился Малкольм. — А время, что я провел с Эмили, довольно сложная материя.