— Господин полковник! Их Превосходительства, полагаю, достаточно отдохнули. Соблаговолите пригласить.
Остафьев безропотно исполняет должность будильщика. Протирая глаза, позевывая и с кряхтением разминая старые кости, тянутся из пыльных ковровых лабиринтов собратья по оружию. Прошу их располагаться к продолжению совета и, дождавшись, пока утвердят седалища на стульях, вскакиваю бодро, как юный прапорщик:
— Ее Императорское Величество государыня Екатерина…
Обряд вставания исполняется без заминки. Вроде проснулись. Чуть помедлив, кивком дозволяю сесть.
— … Имела честь переменить командование Низовым корпусом не потому, что недовольна действием оного в бою. Августейшее огорчение вызвано иными причинами…
Рассеянные взоры наполняются вниманием.
— …Кои полагаю нужным довести до вашего сведения.
Увы, на самом деле царственная портомоя не облаготворила командующего генерала своей несравненной мудростью. Но подчиненным незачем это знать. После тарковской виктории соратники мои приготовились почить на лаврах — до весны, по меньшей мере. Чтоб заставить шевелиться, надо разрушить их самодовольство.
— Напомню, что ежегодные издержки на войско и администрацию в новозавоеванных провинциях простираются почти до миллиона. Доходы же здешние покрывают едва десятую долю этой суммы. Конечно, оценке с точки зрения прибылей и убытков подлежит не всякая война: когда под угрозой жизнь и святыни народа — о цене не спрашивают. Но в огромном большинстве случаев оружие обнажается ради выгод житейских, подвластных денежному расчету. И расчеты сии, скажу я вам, несравненно чаще оказываются ошибочными, чем верными. Даже у монархов, прославленных своей мудростью.
Генералы глядят озадаченно. Хотя покойный государь не скрывал, что ищет в Персии прежде всего умножения торговли, взгляд на войну как на коммерческую операцию им чужд. Чай, не купцы! А для меня нет ничего естественней. Наверно, всякий венецианец с младых ногтей впитывает яд торгашества, разлитый в воздухе родного города — как бы он к этому миазму ни относился. Даже воспылав враждой к неистребимому корыстолюбию сограждан, привычку считать выгоды все равно сохраняешь.
Не давая опомниться, продолжаю сбивать генералов с позиции, оттесняя в положение виноватых:
— Еще сильней сокрушают человеколюбивое сердце государыни напрасные потери, претерпеваемые верными ее воинами от бесчисленных болезней. Прискорбно, что для предотвращения оных высшие начальники ничего доселе не сделали. За три с половиной года вам отправлено на пополнение двадцать семь тысяч солдат и рекрут. Сие означает, что в землю легли два полных штата Низового корпуса; ныне лихоманки третий состав доедают.