— Ты имеешь в виду общепринятые дамские профессии… — ей не удавалось затушевать нотки презрения в голосе. — Этого я тоже не хочу. Я не хочу делать то, что женщинам разрешалось делать на протяжении многих поколений. Я хочу участвовать в чем-то, что реально продвигает нас вперед. В моем случае, я хочу делать то, что делаешь ты, помогая нам войти в мир и заставить этот мир принять нас не на его, а на наших условиях.
— Не так-то это просто. Известно ли тебе, сколько на свете людей, до сих пор считающих, что мы — народ примитивный?
— Да, известно, — быстро подтвердила она. — И вот это я и хочу изменить. Теперь, когда мы выиграли войну, у нас есть шанс заставить мир признать, что мы ничуть не хуже их.
— Ты веришь в то, что мы выиграли войну?
— Я знаю, что это так. Если бы нас не вынудили пойти на перемирие, мы могли бы разгромить израильскую армию раз и навсегда. Они двигались прямиком в западню, приготовленную для них в Сирии и в Египте.
Бейдр смотрел на нее. Скольких вещей она еще не знала. Это была стандартная линия панарабской пропаганды, старательно проводимая в народных массах. Его неизменно поражало, что большинство арабов верило в это. То, что Израиль отрезал Третью египетскую армию и за несколько дней мог оккупировать и Каир, и Дамаск, казалось, никогда не дойдет до их сознания.
— Я все-таки не возьму в толк, что ты хочешь делать?
— Есть у меня одна идея.
— Выкладывай.
— Я могла бы работать для тебя, — она посмотрела ему в глаза.
Она была так напориста, что он не улыбнулся.
— И что ты стала бы делать? — мягко спросил он.
— Мать всегда говорила, что мне надо было родиться мальчиком, что я вся в тебя, — сказала она серьезно. — Я могла бы стать твоей помощницей.
— Боюсь, что нет, — сказал он ласково. — Все мои помощники имеют специальное образование, для того чтобы занимать этот пост. Их работа по большей части носит характер сугубо технический и специальный.
— Я не хочу сказать, что готова прямо сейчас, — торопливо поправилась она. — Я могла бы начать клерком или, быть может, секретарем, пока наберусь опыта.
— Ты знаешь стенографию и машинопись? — спросил он.
— Печатать на машинке немного умею.
Он помолчал в задумчивости, покачал головой.
— Боюсь, ничего не выйдет. Даже на эту должность нам нужны люди, владеющие ремеслом.
— Я могу вести прием посетителей. Я готова начать с чего угодно.
— Ты моя дочь. Как бы, по-твоему, это выглядело?
— Не обязательно всем об этом знать. Мы могли бы держать это в секрете.
— Нет. Так не пойдет. В моем бизнесе секретов нет.
Она была разочарована.
— Я не вернусь в школу. Ненавижу ее!