— Я не возражаю, — ответила Джордана.
— Тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Когда дверь за ней закрылась, Бейдр повернулся к Джордане:
— Что ты скажешь?
— Скажу, что я ей не понравилась.
— С чего ты взяла? — В его голосе послышалось удивление. — Она тебя совсем не знает.
— Твоя дочь ревнива.
— Глупости, — сказал он с раздражением. — С какой стати она должна ревновать? Я же предложил ей остаться, разве не так?
Джордана посмотрела на него. Существовали вещи, не доступные для мужского понимания. Зато она помнила, как было уязвлено ее чувство собственности по отношению к отцу, когда она увидела его с новой женой в первый раз.
— Это несущественно… — сказала она. — Я рада за тебя. — Он промолчал. — Она очень хорошенькая девочка.
— Да.
— Что заставило ее так неожиданно бросить школу?
— Недовольна сознанием, что жизнь проходит мимо. — Усмехнулся. — В ее-то девятнадцать…
— Это не смешно, — сказала Джордана. — Я могу ее понять.
— Ты?! — Он был удивлен. — Тогда, может быть, объяснишь, почему после стольких лет она вдруг захотела меня видеть?
— А почему бы ей не захотеть? Ты ее отец. У девочек очень своеобразный взгляд на отцов.
Он помолчал.
— Я должен позвонить ее матери и сообщить ей.
— А мне кажется, ты вовсе не должен этого делать. Ее мать все и так знает.
— Почему ты так думаешь?
— Твой отец сказал мне, что почти все лето Лейла жила у матери, и что она уехала из Бейрута несколько недель назад. Ее мать должна была знать, куда отправилась дочь.
Бейдр задумался. Это было странно. Лейла заставила его поверить в то, что приехала из школы. Она ни словом не обмолвилась о том, что была дома. Он был удивлен этим умолчанием, но решил Джордане ничего не говорить.
— Я думаю, надо будет позвонить моему отцу, — сказал он. — Пусть он поговорит с матерью.
Джордана улыбнулась. В некоторых отношениях он был до чрезвычайности прост. Ему не хотелось разговаривать с бывшей женой.
— Мальчики спрашивали, смогут ли они приехать, когда у нас будет дом. Они никогда еще не играли в снежки.
Бейдр рассмеялся.
— Ты скажи, что они могут приехать с первым снегом.
Дик Кэридж откинулся на спинку стула и снял очки. Взял кусочек замши из коробки на письменном столе, отвернулся от яркого света настольной лампы и стал медленно протирать линзы. За окном лениво плавали крупные белые хлопья.
Они прожили в Швейцарии почти месяц до того, как пошел снег, и Бейдр, верный своему слову, в тот же день самолетом доставил сюда сыновей. Теперь вся семья была на уикенде в Гштаде. Он же остался в Женеве — разобраться с горой накопившихся бумаг. В то утро Бейдр позвонил ему в очень хорошем настроении. Мальчишки были вне себя от радости.