Слышала, как в соседней комнате кричала женщина. Через щели в ставнях видела вспышки красного и оранжевого света. Бокс опять содрогнулся от очередного взрыва.
Как ни странно, ей не было страшно. Впервые после угона самолета она чувствовала себя в безопасности.
— Мама, что там такое? — спросил Мухаммад сквозь слезы.
— Это папа пришел за нами, милый. Не бойся.
— Где он? — спросил Самир. — Я хочу его видеть.
— Придет, увидишь, — сказала она успокоительно. — Уже совсем скоро.
В двери появилась Энн, их няня.
— Мадам, с вами все в порядке?
— Все прекрасно! — ответила Джордана, стараясь перекричать треск автоматов и гранатные разрывы. — А у вас?
— Магде поранило руку щепкой, а в остальном у нас тоже все о’кей. — Она сделала паузу, так как от грохнувшего взрыва бокс ходуном заходил. — Вам не надо помочь с детьми?
— Спасибо, нет, все хорошо, — сказала Джордана. Ей вспомнилось что-то из военного кинофильма, который она видела однажды. — Скажи девочкам, чтобы они легли на пол и руками закрыли головы. Так целей будут.
— Да, мадам, — ответила Энн с присущим ей шотландским спокойствием.
Из дверного проема она исчезла.
— Мальчики! На пол! — крикнула Джордана, опускаясь вместе с ними.
Дети растянулись на полу рядом с матерью, и она накрыла их руками, плечами защищая их головы.
Грохот разрывов пошел на убыль. Все больше слышалась автоматная перестрелка и крики перебегающих с места на место солдат. Она крепко прижала к себе детей и ждала.
Лейла бежала через лагерь среди беспорядочно мечущихся растерянных бойцов. Лагерь был атакован со всех сторон, и было непонятно, что делать и куда податься.
Только один человек, кажется, знал, что делает. Она увидела Рамадана с автоматом в руке, бегущего к женскому боксу.
Она вспомнила о пистолете у себя на поясе и выхватила его из кобуры. Холодок увесистой стали в руке успокаивал и придавал уверенности.
— Рамадан! — крикнула она ему.
Он не услышал и продолжал бежать, потом скрылся за углом женского бокса. Сама не зная, зачем это делает, Лейла побежала за ним.
Дверь бокса была раскрыта, когда она подоспела. Она вбежала и застыла, ошеломленная зрелищем. У стены задней комнаты женщины сгрудились вокруг Джорданы с детьми. Рамадан стоял в узкой двери между комнатами, спиной к Лейле, и поднимал свой автомат.
— Лейла! — закричала Джордана. — Они — твои братья! Побойся Бога!
Рамадан обернулся, автомат направил на Лейлу.
И увидев на его лице ледяное безразличие, она мгновенно поняла всю правду. Для «Аль-Ихва» она означала ничуть не больше, чем ее братья. Люди «Аль-Ихва» придавали значение узам крови, даже если она их не признавала. Для них она была не более чем инструмент, который, будучи использован, подлежал ликвидации.