— Интересно, что они подумали бы, явись я перед ними в традиционном национальном костюме?
Кэридж засмеялся вместе с ним.
— Не иначе, укакались бы. Я уже слышал разговоры, будто бы вы настоящий дикарь. Вся эта публика — жуткие снобы. Все они англосаксы и протестанты. Ни одного еврея, ни католика, ни иностранца.
— Тогда им понравится Джордана, — сказал Бейдр. — Это уж точно. Она родилась и выросла в Калифорнии.
— Да, вы правы, — согласился Кэридж.
— И все-таки будет не просто. Я заметил, что они работают в новом бизнесе без большого энтузиазма, и мы потеряли несколько важных клиентов с тех пор, как банк перешел к нам.
— Согласно их рапортам, в этом повинны лос-анджелесские банки, контролируемые евреями.
— Это слишком простое объяснение. У меня всегда вызывают подозрение все их доводы, рассчитанные на то, что я их приму. Они угробили дело со «Стар Ранч» и позволили японцам поставить нас в глупейшую ситуацию.
— Они сказали, что японцы действовали через банки Лос-Анджелеса.
— Сработано плохо. Они там были с самого начала. Мы должны были успеть все завершить раньше, чем слух об этом дойдет до Лос-Анджелеса. Теперь надо будет мотаться и Токио и обратно.
Они подошли к бунгало. Кэридж отпер дверь. Прохладная полутемная комната с кондиционированным воздухом после добела раскаленного солнца освежала.
Винсент встал. Перед ним на столике для коктейля стоял неизменный стакан виски.
— Рад вас видеть, Бейдр.
— Я тоже всегда рад тебя видеть, друг мой.
Они пожали друг другу руки, и Бейдр, обойдя вокруг небольшого стола, сел на диван.
— Как подвигается сценарий?
— Вот именно потому я и хотел с вами повидаться. Сперва я подумал, что все будет легко. Вот так. Как было с моими фильмами о Моисее и Христе: там всегда находились какие-нибудь чудеса и было чем заполнить визуальный ряд и возбудить зрителя. Скажем, расступилось Красное море… воскресение, вознесение. Но тут нет ничего похожего. Ваш Пророк не сотворил ни одного чуда. Он был обыкновенный человек и только.
Бейдр рассмеялся:
— Это верно. Человек и только. Как все мы. Ни больше ни меньше. Тебя это огорчает?
— В кинематографическом смысле слова — да.
— Мне казалось, это сделает послание Пророка еще более убедительным и драматичным. То, что человек, подобный любому из нас, должен был донести до нас откровения Аллаха. А как насчет показа преследований его арабами-язычниками, надругательств евреев и христиан, изгнания и бегства в Медину? А борьба за возврат в Мекку? Да здесь драматизма с лихвой хватит на несколько фильмов.
— Для мусульманского мира, может, и хватит, но я очень сомневаюсь, что западный мир воспримет с восторгом идею своего злодейства и враждебности. Ты же говорил о своем намерении показывать эту картину повсеместно, разве не так?