Герасимовне не хватило воды на полосканье, и она отправилась к колонке.
Около нее, поставив на землю ведра и забыв про них, о чем-то громко и возбужденно судачили женщины.
— Подумать только: пятьдесят тысяч!.. — всплеснула руками толстая, в засаленном платье старуха, обводя соседок круглыми от удивления и жадности глазами. — Сундук, прямо цельный сундук!..
— О-ох!..
— А может, и больше… Я говорю, может, тут не этим пахнет…
— Все может быть. В таких случаях всегда меньше говорят, — дескать, ничего особенного не стряслось…
— Господи, что делается!..
— Кто-то поживет теперь!..
— Их, сказывают, не один был…
— Ну и что! Такой кучи всем хватит, милая моя… Нам бы хоть чуть от нее…
Женщины о чем-то вздыхали и охали, чему-то удивлялись и, кажется, даже завидовали. Герасимовна протиснулась в середину круга.
— О чем это вы, бабы?
На нее посмотрели удивленно.
— Вот те на!..
— Ты разве не слышала?..
— Что?
— Банк ограбили! — гаркнула старуха в лицо Герасимовне.
— А батюшки! — Герасимовна охнула и схватилась за грудь. Она словно онемела и только дико смотрела на перебивавших друг друга соседок.
— Многие тыщи денег унесли!..
— Вошли, говорят, наганы наставили и давай шуровать!..
— Ох, господи, страсти какие!..
— Страсти! Они, вот, хапнули, а теперь их ищи-свищи! С деньгами везде дорога…
Новость была потрясающей… Герасимовна выспросила подробности и, расплескивая воду, побежала обратно.
Она, запыхавшись, поднялась на второй этаж, поставила ведра и снова выбежала в коридор. Новость распирала ее, Герасимовне просто необходимо было поделиться ею хоть с кем-нибудь. Она торкнулась к своей приятельнице Марковне. Заперто, — видно, ушла на рынок. В квартире напротив тоже никого не было, если не считать восьмилетней девчонки Таньки, мирно игравшей на полу в куклы, да кошки, с ласковым мурлыканьем бродившей около нее. Уж не им же рассказывать!
Герасимовна решила заглянуть в соседнюю комнату. Там жило четверо молодых парней. Все в доме почему-то называли их студентами, но Герасимовна ни одного из них никогда не видела с книжками или тетрадками и, чем они занимаются на самом деле, сказать не могла. Да ее это и мало интересовало. Изредка они заходили к ней по-соседски перезанять денег. Их можно было считать знакомыми и как знакомым следовало рассказать новость.
Дверь у соседей была притворена не плотно. Из-за нее слышались приглушенные голоса, временами смех и чей-то густой голос, покрывавший всех. Герасимовна на минуту остановилась, подыскивая предлог для посещения, взялась за ручку, еще чуть приоткрыла дверь, и вдруг застыла…