Вчера вечером, поздно, перед самым большим ладожским праздником, князь Игорь послал за ней. Ольга подосадовала в душе. Завтра ей нелегко придется: сидеть на солнце, с тяжелым и таким же круглым, как солнце, животом, дышать зноем и жертвенными кострами, благодарить русальцев, говорить с гостями, со жрецами, а муж зовет ночевать. Неужели не мог обойтись своими девушками, вроде достаточно их в кремле, не всех, поди, и помнит-то, к иной не входил ни разу. Держит для подарков – не больно муж яростен на ложе. А девушки все как одна мечтают понести от него, стараются соблазнить. Первенец от князя – великая честь и большая удача. Любой возьмет такую девушку в жены, даже боярин. Ведь женское тело хранит память о первом мужчине до тех пор, пока в чреве завязываются дети, и все последующие дети также унаследуют княжеский блеск и частицу княжьего семени. Вздохнула Ольга: хоть местные бояре, словенские да меря, удивлялись свободе варяжских жен, отказать мужу в такой просьбе нельзя. Нянька и девушки убрали княгиню, умастили драгоценным греческим маслом, расчесали, вдели в уши тяжелые серьги. Пошла Ольга, и нянька с нею.
Князь Игорь сидел в дубовом кресле, не на ложе, Ольга удивилась. Когда же он услал няньку, поняла, муж хочет поговорить с ней о завтрашнем дне, а не возлечь на перину. Ребенок у ней в животе повернулся и прислушался. Князь встал, положил руку на живот жены, улыбнулся:
– Не рано ли моему наследнику в разговор встревать?
Ольга подняла к нему лицо. Она подурнела, знала о том, но не смущалась своей бледности и кругов под глазами, так заведено Фрейей, нежной урманской богиней, и ею же заведено, что муж, охладевая к жене на ложе в этот срок, любит и нежит ее более обыкновенного. Недавние речи Свенельда не давали покоя, но заговаривать о том нельзя, первой нельзя, муж догадается обо всем. У него нюх на опасность, как у чуткого зверя из лесной чащи. Свенельд не дорог княгине, он хороший воевода и полезен в делах как советник, но молод, ему еще расти и расти до великого воина, так что его жизнь не столь значима. Но великий князь, заменивший отца и более отца уважаемый – бесценен. Никого за свою не слишком долгую жизнь не почитала так княгиня, как вещего Олега. И не любила так никого. Кроме мужа. Она видела, как слаб, боязлив князь Игорь; знала его жадность, как правило, неуместную, его бахвальство и неверность, его недальновидность, скудость ума, скрашенную изворотливостью. Лучше него разбиралась в делах молодого государства, лучше говорила с послами и жрецами, знала больше наречий, стран, поверий и богов. Но он был ее мужем, он делил с нею ложе – нечасто, он владел ее сердцем. Душа принадлежала великому князю, но у женщин душа маленькая, а сердце большое, Ольга знала об том и не расстраивалась, приняла как есть. А вот муж ее ничего не мог принять, кроме своих желаний. Так что же, на то она и княгиня, а больше – женщина. Она не желает выбирать между ними, князем большим и князь-Игорем, и сделает все, чтобы вопрос выбора не стоял вовсе. Ольга разумна и хитра. Но она в тягости, и это притупило всегдашнюю прозорливость, нельзя отвлекаться на ласку, на нежность времени нет. Она пропустила угрозу великому князю, допустила угрозу. Но платить за нее жизнью мужа не станет. Оба будут с ней, живые. Игорь здесь, в Ладоге, и он не должен догадаться о ее планах. Другой далеко, пусть она никогда не увидит вещего Олега, если так надо для его жизни, пусть муж терпит.