Грин устроил Климу разнос:
— Вы о чем думаете? Где ваша голова?
Клим обещал написать статью о ворах, промышляющих в раздевалках китайских бань, но так и не принес ее.
— Я вас не узнаю! — кипятился Грин. — Может, вам нездоровится? Или у вас какие-то личные дела?
Клим смотрел в окно поверх его плеча. На улице хлестал дождь, снег стаял, и город окрасился в серые и коричневые тона.
— Идите домой и до понедельника не показывайтесь мне на глаза! — велел Грин.
Клим молча надел пальто, вышел на улицу и сел в трамвай.
Он и вправду не мог думать о работе. Благодаря хлопотам Тони Олмана, дела о контрабанде оружия и фальшивом консульстве были закрыты, и сегодня Нину должны были выпустить из-под ареста.
Клим и верил и не верил в то, что в его жизни наконец произойдут долгожданные перемены.
Вчера он купил для Кати коляску, выстланную розовым шелком. Нина была в восторге: «Теперь будем гулять!»
— Ты не думай, что я ничего не замечаю и не ценю, — сказала она, когда Клим собрался домой. — Просто на меня слишком многое навалилось, и я все время мечусь из стороны в сторону… Приходи завтра, ладно? К одиннадцати я уже вернусь из суда.
На перекрестке Нанкин- и Тибет-роуд Клим спрыгнул с трамвайной подножки и увидел большую толпу посреди проезжей части. Взобравшиеся на фонарные столбы мальчишки перекликались друг с другом:
— О, ничего себе! Видал? Видал?
По асфальту растянулся черный след шин, а на мокром газоне с едва пробившейся молодой травой валялась искореженная коляска, обитая розовым шелком.
Полицейский в дождевике врезался в толпу:
— Есть свидетели?
Народ загомонил:
— Никто ничего не успел заметить.
— Их сбил черный автомобиль!
— Уехал и даже не остановился, а няньку с ребеночком — сразу насмерть.
Клим подошел ближе. Ветер бросал в лицо мелкую изморось; отблески витрин в лужах плыли перед глазами. Боковое зрение выхватывало две фигуры на асфальте — большую и маленькую. Клим уже понял, что это такое, но не мог заставить себя посмотреть на них.
Записная книжка «Доходы и расходы»
Я чувствую, как у меня внутри все каменеет и застывает хрупкими соляными кристаллами.
Нас с Ниной больше ничего не связывает, кроме непоправимой беды. Зачем нам встречаться? Что обсуждать? Глубину своего горя?
Нина то бьется в истерике, то ищет виноватых и смотрит на меня так, будто я и есть Катин убийца: если бы я не купил ту проклятущую коляску, Нина бы не отправила няню гулять.