Белый Шанхай затаился и ощетинился, как загнанный в угол дикобраз: была объявлена мобилизация волонтерского полка, а с иностранных кораблей высажены военные моряки. Китайцы видят в этом не меры по защите, а приготовления к оккупации, и страсти только накаляются.
Капитан Уайер стал для шанхайцев символом несправедливости, жестокости и лихоимства, и именно его считают главным виновником событий 30 мая (хотя в ту субботу он охотился на уток и узнал о случившемся только на следующий день).
Кажется я не зря потратил столько сил, прославляя Уайера. Брошенные мной семена дали обильные всходы, и теперь капитан превратился в самого ненавидимого человека в Шанхае: весь город оклеен самодельными плакатами «Смерть комиссару полиции!».
Я не жажду крови Уайера — все-таки он приходится Эдне отцом. Пусть просто уезжает — чтобы духу его тут не было.
Полиция наотрез отказалась признавать свою вину в гибели студентов: мол, во всем виноваты подстрекатели, которые подбили толпу напасть на участок.
Джонни Коллор и другие убежденные расисты считают, что с китайцами вообще нельзя садиться за стол переговоров.
— Вы поймите: они хотят выгнать нас из страны! — витийствует он. — Если сегодня мы уступим им, то завтра они потребуют национализации наших домов и предприятий. Коммунисты и националисты из партии Гоминьдан играют на самых низменных чувствах толпы и настраивают ее против нас. Мы каждый день получаем сводки о том, что творится на собраниях рабочих: они жаждут крови — моей и вашей!
В головах расистов не укладывается идея равноправия. В их мире кто-то обязательно должен быть господином, а кто-то рабом, кто-то агрессором, а кто-то жертвой. В китайском лагере происходит то же самое, и выход из ситуации пока не проглядывается.
Жить интересно, трудно и страшновато.
Все политические волнения последних десятилетий — это битва за Мечту. Раньше, когда богатство зависело от наличия земли, крестьянин не претендовал на многое и был доволен, если у него имелась соломенная крыша над головой и горсть риса на ужин. Он понимал, что ему никогда не стать помещиком, и мог надеяться на перемены только в загробном мире.
А сейчас сословные предрассудки рушатся на глазах, мировая экономика развивается с невиданной скоростью, и молодежь уже не хочет жить так, как их деды и бабки.
В силу географического положения, плотности и пестроты населения Шанхай превратился в полигон, на котором отрабатывается будущее человечества. Как мы будем договариваться друг с другом? Что нам делать с отжившими порядками, которые тянут нас назад? Как нам построить справедливое общество? Как погасить взаимную ненависть и страх?