«Женюсь! — с восторгом думал Дон Фернандо. — Возьму за себя банкирскую дочку — чтоб и на рояле тренькала и в бассейне ныряла, как рыбка».
Вспомнив о Даниэле, Фернандо поднял глаза на статую Девы Марии.
— Я мог бы попросить за него, но тогда он заменит меня на переговорах, а это нежелательно. Ты меня знаешь: я добрый человек и никому не желаю зла. Сделай, пожалуйста, чтобы Даниэля просто подержали в тюрьме, а потом выпустили!
Но рассчитывать на это не приходилось. Даже если Стерлинг договорится с Чан Кайши и объявит амнистию для всех пойманных шпионов, это случится не скоро, и к тому времени Даниэля уже расстреляют по закону военного времени.
Ему некого было винить, кроме себя. Он должен был сразу отправиться в Муниципальный Совет, а не шляться бог весть где: тогда бы сегодня вечером он сидел не в камере, а в хорошем борделе и праздновал Рождество в кругу нарядных девиц.
Что касается «Авро», Дон Фернандо решил продать его правительству в Ухани — большевики испытывали острую нехватку в аэропланах и были готовы платить за них большие деньги.
Каждый номер на верхнем этаже «Гаваны» был обустроен по-своему: французский будуар, каюта на пароходе, конюшня с хомутами на стенах и охапкой сена на полу…
В комнате, доставшейся Дону Фернандо, все было оклеено театральными афишами. Кровать напоминала сцену с тяжелым бархатным занавесом, а в сундуках хранились костюмы на любой вкус.
Юная проститутка, которую Дон Фернандо подцепил в ресторане, была поистине великой актрисой! Девчонка так трогательно изображала невинность, что у Дона щемило сердце.
Она нацепила маску, будто боялась, что ее узнают. Один вихор был прихвачен узлом от завязок и смешно торчал над затылком.
«Хочет казаться взрослой… Делает взрослые вещи… — с пьяным восторгом думал Дон Фернандо. — А сама растерялась: села на кровать и коленки сжала».
Как эта деточка нравилась ему! Крепкий живот с выступающими по бокам косточками, талии никакой, грудь едва-едва намечалась — будто ей было лет тринадцать-четырнадцать.
Дон Фернандо любил ее нежно: смотрел в ее расширенные зрачки сквозь прорези маски и целовал в темную прядку, прилипшую ко лбу.
— Как думаете, из меня выйдет дорогая проститутка? — спросила девушка, когда все было кончено.
Дон Фернандо прижал руку к груди:
— Вы будете великой шлюхой! Мужчины будут молиться на вас! В смысле, лежа на вас. — Дон представил себе эту картину и загоготал.
Потом он смотрел, как она одевается. Платье ее было нарядное, а бельишко — истертое от бесконечной стирки, словно барышня и не собиралась сегодня работать и пришла в «Гавану» просто повеселиться.