– Я почувствовала другого, – просто сказала она.
– Меня зовут Уильям.
– А я Изабелла.
У женщины не было какой-то определенной цели, она просто ехала на заходящее солнце, прослышав, что дальше на Западе есть более толерантные общины, места, где люди с меньшим предубеждением относятся к тем, кто не такой, как все.
Она ехала из Фолбрука, маленького поселения в трех днях пути к востоку от Шайенна, где жила последние несколько лет, работая городским неофициальным хилером и акушеркой. Там никто особенно не совал нос в ее жизнь и не обращал слишком пристального внимания на то, чем она занимается, – не потому, что ничего не подозревали, а потому, что она была слишком ценным членом сообщества и люди предпочитали не замечать лишнего.
Все изменилось с появлением в городе миссионеров. Три тесно связанные семьи пятидесятников приехали в долину ради спасения заблудших душ и моментально узнали, кто она такая. Горожане демонстрировали полное неведение, оттягивали неизбежное сколько могли, но вскоре им пришлось сделать вид, что глубоко возмущены, а еще через некоторое время их возмущение стало реальностью.
Однажды вечером они нагрянули к ней толпой – пришел почти весь город, вытоптали все травы на огороде и потребовали, чтобы она вышла и покаялась в своих грехах.
Изабелла понимала, что им не нужно ее покаяние. Им было нужно, чтобы она поплатилась за свои грехи. Но она к этому была готова. Она разметала их ураганом, пока собирала свои пожитки. Своей лошади у нее не было, пришлось украсть, но мужчина в конюшне обнаружил ее и побежал за подмогой.
Ей удалось сбежать, лишь убив маленькую девочку и пригрозив погубить всех младенцев, наслать мор и болезни на посевы и домашний скот.
Девочка.
Уильяму это не понравилось. Хотя сам он и не мог представить, что способен на нечто подобное, он понимал, что у его соплеменников бывают жестокие времена. Его там не было. Как он может судить? Кроме того, возможно, он и сам смог бы сделать такое, если бы от этого зависела его жизнь. Возможно. Но он так не думал.
Он бы нашел иной способ продемонстрировать свою силу. Он поглядывал на Изабеллу, едущую рядом по едва различимой тропе. В ней была жесткость – родовая жесткость колдунов, – но и нечто еще, нечто твердое, ледяное и непостижимое, что пронизывало ее до самых основ существования. Она не была похожа на тех, с кем ему доводилось встречаться раньше. Это и настораживало, и привлекало одновременно. Ее загадочность и сила привлекали его не менее, чем ее красота.
– Откуда ты? – спросила Изабелла. – И куда направляешься?