Восставшие из пепла (Караславов) - страница 198

ИЗ НАДПИСИ В СТАНИМАКЕ

Не узнать было севаста Алексу. Высок, строен, на верхней губе пробились черные усики. Красивые вьющиеся волосы спадали до плеч. Придворный лекарь, заботившийся также о внешности царских приближенных, состригал их со лба в короткую челку, поэтому белое высокое чело молодого севаста было вызывающе красиво в обрамлении черных, как смоль, волос.

Алекса давно жил в левом крыле царского дворца. В царских конюшнях стоял его белогривый жеребец. Вместе с конем Иван Асень подарил ему полные боевые доспехи: щит и меч, лук, шлем, железную кольчугу, нагрудник для коня и железные наколенники… Алекса не мог нарадоваться подарку. На посеребренном щите был тонко выкован лик богородицы Спилеотиссы, покровительницы земель его отца. Тот же лик украшал рукоять меча и нагрудники кольчуги. Шлем у молодого севаста был с подвижным забралом, и лук по красоте не уступал остальным доспехам. Тетива была певуча и, едва дотронешься, жужжала, как ранняя весенняя пчелка. С той поры, как миновало детство, он постоянно находился при царе, который не выезжал без него ни на охоту, ни на прогулку. Иван Асень разговаривал с ним, как с равным, попрекал или укорял по-отцовски. При охоте на кабана, преследуя этого коварного зверя, Алекса обычно слишком увлекался, подвергая свою жизнь опасности. И если бы царь его не сдерживал, не оберегал, кто знает, чем бы кончилось это безрассудство. Секачи нападали так неожиданно, что неопытные охотники частенько расплачивались конем, а то и собственной жизнью. Иногда Алекса вспоминал об отце, о той земле, на которой родился, которую покинул еще ребенком. Она, эта земля, осталась где-то там, в далеком теперь прошлом. Он знал о стремлении отца расширить свои владения, и это казалось ему чудачеством престарелого скупца, не знающего, для чего он копит богатства. Но царь Асень оправдывал отца, говорил, что его отец сумел среди диких гор сохранить болгарскую народность. Вначале Алекса сильно тосковал по суровым скалам и утесам, по красоте осенних виноградников, по тем краскам, в которые наряжались по осени деревья юга, но со временем воспоминания о прошлом уступили место действительности. Он постепенно превращался в человека образованного и деятельного, по-прежнему с жадностью поглощал сокровища царских книгохранилищ. Красноречию, необходимому при дворе, манерам и умению держаться учила его госпожа Бона[190]. Дом ее, крепкий и массивный, напоминал маленькую крепость. Он приютился на юго-восточном склоне горы, возле царской дороги. Госпожа бона слыла ясновидящей, она угадывала погоду, по звездам предсказывала судьбу. В свое время она предрекла падение Борила. И до сих пор помнят в народе ее слова, обращенные к нему: жив останешься, но сокол выклюет тебе глаза. Так и произошло. Иван Асень сохранил ему жизнь, но приказал выколоть глаза. Известность госпожи Боны была столь велика, что отовсюду шли к ней люди, жаждущие узнать свою судьбу. Для того, чтобы легче было им найти ее дом, царский писарь Драган