После покушения Иванко стал замкнутым, осторожным. Он не слонялся по городу, как раньше, а если куда-нибудь и ходил, то не позволял стражникам останавливаться возле торговцев вином. Опоясанные виноградными прутьями, горластые виноделы били деревянными чашами по дубовым бочонкам и громко расхваливали свой товар. Некоторые беспрерывно черпали из бочек красное вино и выливали его обратно, чтобы чудесным цветом хмельного питья привлечь покупателей. Иванко хотелось выпить, лечь под одним из винных бочонков и забыться, но то, что он испытал недавно, вынуждало его быть благоразумным. У него были враги. И они, конечно, не забыли его…
Один из них — протостратор. В присутствии Камицы Иванко опасался за свою жизнь. Его рука всегда лежала на рукоятке меча. Камица же, напротив, при встречах рассыпался в любезностях и восхвалениях. Он, конечно, догадывался об отношении к себе нового севаста, но продолжал славословить. Краткие ответы Алексея-Иванко, его кислая улыбка подсказывали протостратору, что Иванко знает о покушении куда больше, чем они с Ласкарисом предполагают. Откуда? — спрашивал себя Камица, лихорадочно перебирая в уме все события последнего времени. Не передал ли ему император их недавний разговор? Воспоминание об этом разговоре льстило его самолюбию. Император выслушал его очень внимательно. Впервые за много месяцев он принял его и беседовал с ним, как прежде. Камица ушел из покоев василевса с таким чувством, будто вовсе не было черных дней, которые столь долго омрачали его жизнь. Император был настолько любезен, что поинтересовался, исправно ли он получает плату, нет ли у него каких жалоб. После чего спросил совсем по-дружески: как поживают его домашние, ладит ли дочь Камицы со своим мужем, не увеличит ли она в скором времени население Византиона[48], а если это произойдет, пусть будет мальчик, воин, такой же преданный трону, как его дед… Камица давно не слышал от василевса такой похвалы, Алексей Ангел по-прежнему надеется, что Камица верен ему и не придает значения случившемуся между ними. Да и, в сущности, что произошло? Ничего! Василевс не предавал его анафеме, лишь немного охладел в последнее время, но такое присуще каждому властителю. Если не этим, то чем тогда ему отличаться от простых смертных? Затем император спросил, слышал ли он сплетни о якобы предосудительной связи Анны и Иванко. Камица сказал, что слышал, но не видел ничего особенного в их отношениях, хотя порой замечал, что Анна смущается, когда подле нее находится севаст Алексей-Иванко. По крайней мере, так ему показалось в прошлый раз, когда он пришел навестить раненого. Но Алексей-Иванко — молодец. По-мужски перенес болезнь и уже прогуливается по комнате, и не только по комнате… Имея сотню таких храбрецов, как Алексей-Иванко, василевсу нечего бояться за свое благополучие и крепость империи. Василевс слушал с интересом… Угловатая, черепашья голова его вытянулась вперед, правая рука лежала на коленях, пальцы ее нервно постукивали по парчовой одежде.