Сашка Цыган, который шел впереди, иногда нарочно придерживал или оттягивал ветку, чтобы она хлестнула Журавля, который шел за ним.
— Ой! — Вскрикивал Журавль. — Не надо!
— Не буду! — спокойно говорил Сашка Цыган и через несколько шагов снова оттягивал ветку.
— Вот подождите, — сказал Журавль. — Я вам лучше сон расскажу, какой мне сегодня приснился. Еще перед тем, как мы на «Москвиче» ехали. Значит, так… Иду я, значит, лугом… на том берегу Голубеньки. Солнце светит, кузнечики в траве стрекочут…
— Лягушки квакают… — вмешался Марусик.
— Да не перебивай! Иду я, значит, лугом… Все Бамбуры на другом берегу передо мной как на ладони. Хаты наши на пригорке, сады, огороды, мачты высоковольтные… И вдруг вижу: поднимается в небо над моей хатой воздушный змей. Да осторожно, Цыган! Ну тебя! В этом воздушном змее какой-то, вижу, человек… Вцепился руками, летит, как на дельтаплане. Приглядываюсь…
— А это учительница математики Таисия Николаевна, снова вмешался Марусик.
— Да не перебивай же! Ну!.. Приглядываюсь, значит… А это — Карабас-Барабас… Кино по телевизору «Приключения Буратино» помните… Летит, борода веером, зубы лошадиные скалит… Я смотрю, и меня совсем не удивляет, что сказочный Карабас-Барабас на воздушном змее над нашими Бамбурами летит. Словно так и надо… — Журавль замолк.
— Ну? Ну и что?.. А дальше что? — спросил Марусик.
— Ничего… А дальше мы уже на «Москвиче» едем…
— Какие-то у тебя сны, Журавль, как бабьи сказки, — бросил через плечо Сашка Цыган.
— Какие есть, — вздохнул Журавль. — А вообще… Интересное всё-таки явление — сны. Во сне может произойти всё что угодно. И ты этому веришь. Во сне ты летаешь — без крыльев, без ничего, просто отталкиваешься от земли, крутишь ногами — и летишь. И это тебя ну нисколько не удивляет. Во сне это совсем нормально. Будто так и надо. Вообще что бы не происходило во сне, хоть какие удивительные вещи — ты этому веришь. Интересно! Правда?
— Ну, так это же во сне, — глубокомысленно бросил Сашка Цыган.
— А вообще сколько в жизни разных загадок, тайн, непонятного… Интересно жить на свете! Правда? — Журавль посмотрел восторженно вокруг широко раскрытыми глазами и вздохнул.
Начались перелески.
Голубенька свернула налево, в густую кучерявую дубраву, а мальчики пошли прямо, в темные объятия так называемого Губановского леса, что начинался сразу высоченными мачтовыми соснами, между которыми были заросли лещины, черемухи, боярышника и другого лесного разнообразия.
И сразу густо пахнуло лесным духом, который невозможно описать, но в каком все запахи перебивает неповторимый грибной запах. Не зря это лес назвали Губановский (почти во всех славянских языках «губы» — это грибы).