Основным требованием, предъявляемым к правовым актам, является их соответствие социальным реальностям. Поэтому за последние 300 лет в конституционные акты было внесено много изменений, дополнений и поправок. Но осуществлялось это без четкой систематизации и в подавляющем большинстве воспринималось как фиксация реалий политической жизни, то есть адаптация новых обычаев, часть из которых просто получила статус конституционных соглашений или конвенций. Понятие «конвенция» используется часто при решении политических вопросов.
Оригинальность английского конституционализма заключается в том, что компетенция государственных органов определяется не только в статутах (что встречается очень редко), но и в конституционных соглашениях. В них нет концепции государства, но есть регламентированный факт существования Короны. За весь 300-летний период истории Великобритании после революции, никогда не ставился официально вопрос об упразднении монархии.
Система правления Великобритании внешне выглядит так, словно ее центральные институты – корона, правительство и парламент, – в течение столетий оставались неприкосновенными, словно их взаимосвязи не подвергались преобразованиям, а неизменность являлась и является характерной чертой существующей политической системы. И действительно, не только форма существования, но и важнейшие обычаи и церемониалы, определяющие режим работы органов центрального аппарата, не претерпели за длительный период существенных изменений. Примером этому может служить традиционное соблюдение многовековых правил парламентской процедуры, а также сохранение особых организационных форм, например, существующего с 1377 года по сей день почетного института спикера нижней палаты парламента. Однако, сегодня, наряду с парламентом, огромную роль играет и премьер-министр, и правительство, и кабинет в принятии решений.
В наименьшей степени подвергались изменениям центральные политические институты. Важнейшим из изменений за прошедшие 300 лет был переход в XVIII в. большей части властных полномочий от монарха к премьер-министру. В начале XVIII в. еще возможен был спор о том, в какой мере министры зависят от монарха, а в какой от парламента. В дальнейшем роль королевской власти все более надает, что находит выражение в принципе юридической безответственности монарха, за все действия которого отвечает какое-либо учреждение или министр. Формирование кабинетной системы ставит правительство в полную зависимость от парламента и, в частности, Палаты общин. Сущность этой власти в полном контроле парламента над бюджетными ассигнованиями, приостановив которые он может парализовать деятельность любой отрасли администрации или исполнительной власти правительства в целом. Поражение кабинета в Палате общин при обсуждении важного вопроса или путем прямого голосования доверия правительству вызывает автоматическую его отставку или роспуск парламента с последующим повторным голосованием. Средством давления на правительство и осуществление текущего контроля над его деятельностью часто становится также обсуждение вопросов кредитования но определенным статьям бюджета. Таким образом, специфический характер британского конституционализма состоит в особой системе регулирования отношений законодательной и исполнительной властей – не путем зафиксированных в конституции юридических норм, а фактически путем обычно-правовых прецедентов или системы так называемых парламентских соглашений. Эта особенность английского конституционализма, на которую обращали внимание все его исследователи от Локка и Блекстона до Дайси и Беджгота, стала предметом идеализации не только в самой Великобритании, но и в других странах Европы, где господствовал монархический конституционализм: во Франции (Монтескье, Сийес и Констан), в Германии (в трудах либеральных мыслителей от Гегеля до Гнейста) и России (в трудах таких западнически ориентированных конституционалистов как Ковалевский, Виноградов и Милюков). В этих странах архаические и традиционацистские черты британской политической системы истолковывались не как недостаток, а как преимущество, сама же она являлась образцом постепенного, эволюционного или «органического» перехода от абсолютизма к представительному правлению.