— ...А в последнее время я жил на хуторе у одного дурачка, по фамилии Петрищев. Его в сорок шестом «братья» посетили, а он заупрямился, уцепился за свою коровенку. Побили, да перестарались. Свихнулся мужик. Жена у него справная. Я и помогал в хозяйстве. Больше года. Потом, гляжу, коситься стал на меня Петрищев. Да ведь жизни-то ни у него, ни у Дарьи — она русская — нет. Дарья ночью на сеновале мне все бубнит: пойди в органы, покайся, повинную голову меч не сечет. Кое-что обо мне она знала... Сюда приехал, с отцом повидаться — и он туда же!
— Может, и в самом деле с повинной явиться? — сказал Юстинас. Всякого ждал он после этих слов. Вакшаускас мог схватиться за пистолет, мог просто ударить. Нет, сидит за столом, обхватив руками седую голову, бормочет что-то, кого-то бранит.
— Обидно мне, Юстинас! Некоторые, меня в тыщу раз виновнее, припеваючи живут, легализовались. Ни скрываться им не надо, ни побираться по хуторам. Даже в партию вступили. И все им сошло, власти про них ничего не знают...
— Правда, Винцас, это твой единственный шанс — самому пойти в органы. Что они могут знать? Ну, был полицаем — так заставили немцы, был в банде Стрейкуса — опять же принудили, застращали. Про сорок восьмой они и гадать не будут. Только надо самому, а то арестуют при паспортной проверке.
— Что же ты предлагаешь?
— Есть у меня в Кудымкаре хороший знакомый, по имени Казис. Тоже литовец. Головастый мужик. Поехали к нему. Он плохого не посоветует.
* * *
Из протокола допроса от 6 февраля 1960 года:
«Явившийся с повинной Вакшаускас Винцас, литовец, 1913 года рождения, дал следующие показания:
До 1941 года проживал в деревне Памельгеджяй, работал в своем хозяйстве. В первые дни войны, несмотря на то что был лояльно настроен к Советской власти, его по малограмотности вовлекли в повстанческий отряд, организованный литовцем Пучкоросом. В составе отряда принимал участие в арестах партийного, советского актива, а также еврейского населения района, впоследствии расстрелянных немецкими карателями.
Под угрозой расправы, Вакшаускас после роспуска отряда перешел в илебродскую полицию. В июне 1941 года вместе с полицейскими Бунченко, Гогио и Пятрасом арестовали жителя деревни Мельгеджяй Алексеева Николая и доставили в антузовскую волостную полицию. В тот же день они арестовали Венедиктову (Субботину) Анфису Астратовну и ее престарелого отца; комсомолку Васильеву (Чубкину) Олимпиаду Еремеевну и девушку-еврейку по имени Хаймина. Вскоре арестованные были освобождены, кроме Хаймины.
После ареста еврейского населения Зарасайского района, всего 7500 человек, они были расстреляны вблизи деревни Венцово. Руководили акцией немецкие офицеры и Антанас Стрейкус. Вакшаускас, по его словам, участия в расстрелах не принимал, находился в оцеплении.