Даже наглая, назойливая феминистка из Университета, и та возбуждает сильнее, чем бедняжка Марджори. Да, у нее идиотские мысли, но это все-таки мысли. Марджори же думает только об обоях и чехлах. Конечно, та девица молода, а это всегда большой плюс, да к тому же по-своему миловидна, если вам нравится такая прическа — с бритой шеей, как у мальчишки (Вику она не нравилась), и если не обращать внимания на дурацкий казачий прикид. Она куда лучше смотрелась в халате, когда Вик, кипя от ярости, примчался к ней в тот вечер, чудом не разбив по дороге свой «ягуар», и чуть не высадил ей входную дверь.
У него была тогда одна цель — как следует ее напугать, а самому выпустить пар. Он собирался сказать ей, что ее исключили из Теневого Резерва, и он еще успеет объяснить в Университете, за что. И только оказавшись с ней лицом к лицу, Вик решил заставить Робин исправить то, что она натворила. Какая удача, что она принимала ванну! Полураздетая, в одном халате, она оказалась в менее выигрышном положении.
И тут память на удивление живо нарисовала Вику образ Робин Пенроуз: мокрые рыжие кудряшки, босые ноги путаются в складках белого махрового халата, который слегка распахивается, когда Робин наклоняется, чтобы включить электрокамин в захламленной гостиной. Вик видит профиль груди и розового соска и понимает, что под халатом ничего нет… Вспомнив об этом, Вик с удивлением и даже смятением почувствовал, как напрягся его половой член. И тут Марджори, видимо, искавшая под одеялом его руку для дружеского пожатия, нашла вместо нее другой орган, хихикнула и прошептала:
— О, так ты все-таки мной интересуешься?
Теперь Вику оставалось только идти до конца. Марджори сопела и стонала под ним, а он держался только потому, что представлял себе, будто проделывает все это с Робин Пенроуз, распростертой на ковре перед камином. Ее банный халат распахнулся, и под ним действительно ничего не было. Вик в упоении мстил этой упертой корове за то, что она сделала его мишенью для насмешек Брайана Эверторпа; за то, что своими дурацкими вопросами чуть не сорвал совещание; за то, что из-за нее могли пойти насмарку шесть месяцев борьбы за возрождение литейного цеха. Да, хорошо вот так отыметь ее на полу, среди бесчисленных стопок книг, грязных кофейных чашек и бокалов из-под вина, конвертов от пластинок, экземпляров «Марксизма сегодня». Голую, с рыжим пучком волос на лобке, мечущуюся и бьющуюся под ним, как актрисы в телефильмах, непроизвольно стонущую от удовольствия, когда он вонзается в нее, вонзается, вонзается…