Разговор получался не такой и не о том. Скомканный…
Я вздохнула, придвинулась и сама нежно обняла, пока он приходил в себя после таких перепадов.
– Я очень обижена вашим недоверием. Даша… и ты… как вы могли?
В ответ Кевин осыпал меня жадными поцелуями, но я еще не закончила ворчать, попыталась оттолкнуть его и вновь припомнить все обиды. Он прижал меня к себе и «взорвал бомбу»:
– Если ты ждешь извинений, их не будет. Мы не имели права говорить… пока не имели.
– Жду, конечно! И что значит, извинений не будет? Даша ведь все знает, почему мне нельзя было сказать? – я оттолкнула Кевина, недовольно глядя на него. – Знаешь, у меня появилось ощущение, что меня гадко использовали, вот только не пойму, почему и, главное, зачем… То твои глупые нападки, я тебя почти за монстра считала, то глупейшая ложь, хотя что я хочу…
Я разочарованно отвернулась. Неужели не ясно, что это предательство по отношению ко мне?
Он, вздохнув, обнял меня и тихо пояснил:
– Я дурак… я малодушно решил, что… – тут он запнулся, – и много чего натворил… Я испугался, что ты, узнав обо мне правду, в ужасе убежишь. Видя, как мой волк привязался к тебе, я опасался, что тоже не буду отходить от тебя. А потом ты стала пахнуть гиенами, и я взбесился.
Прижавшись к его груди, я задумалась.
Все эти годы я притворялась, что счастлива и довольна, скрывая истину даже от самой себя. На самом деле была одинока и несчастна. Может, и он так же скрывал свои чувства? Понимал ли он это? Или я опять все придумала?
* * *
Мы долго разговаривали. Я удерживал Люду в объятиях не как пленницу, а как сокровище, которое долго искал и наконец нашел. Она легко стукнула меня по ребрам.
– Видно, в детстве дипломата в тебе слон растоптал. – Кокетливо сообщив свой вывод, она устроилась на моем плече. Потом Люда подняла голову и ворчливо сказала: – Но из вредности я все равно не забуду вашего предательства.
– Вот потому мне нужна ты, такая… понимающая. – Я улыбнулся. Люда прищурилась, недоверчиво выслушав мою грубую лесть. – Это было не предательство, а страх… Тебя потерять.
Меня измерили удивленным взглядом. Не давая ей ругаться, целуя ее, я шептал:
– Я боялся, что ты испугаешься…
– Угу, а того, что я разозлюсь, ты не боялся? – Она протянула руку, обнимая меня за шею.
В ответ я прижал ее к себе сильнее.
– Или тебя это в принципе не пугало? – И воззрилась на меня с такой нежностью, что, вынимая букет из ее рук, я почувствовал себя провинившимся ребенком.
– Боялся…
– Заметно, – с легким сарказмом пробормотала Люда и уставилась в сторону балкона.
С минуту я молчал, потом, когда уголки ее губ дрогнули в улыбке, обращенной ко мне, смущенно признался: